могу ли я обратиться впоследствии к вам за помощью или консультацией?

– Ну конечно, – ответил Лорс, понимая, как мне кажется, что я вчистую переиграл их в этой партии.

Мы допили «арабику» и водитель, как и обещал Ваха, отвез меня домой.

Последующий месяц был очень активным.

Мне пришлось летать в Самару, Екатеринбург и Питер. Везде наработки моих ребят могли перерасти в выгодные контракты. История напоминала старт «Арины», но немного в других условиях.

Труднее было по двум причинам: во-первых, Артем постоянно оказывался на моем пути, хотя, скорее, именно я, уводя его заказы, переходил ему дорогу. Во-вторых, за это время на рынке появилось много игроков, которые также не дремали.

В то же время было значительно легче: я был профессионалом и почти не сталкивался с вопросами, решение которых мне было неизвестно. В-третьих, я был не один: на меня работали восемь отлично подготовленных ребят и офис в Канаде.

Самые сложные проекты мне делали ребята Вити Захарова, на оборудовании «Арины» распечатывая планшетные чертежи. Сам Витя не участвовал в этом, но я не уверен, что он не знал о дополнительном заработке своих сотрудников.

Я прекрасно знал все, что происходило в офисе «Арины». Каталоги, напечатанные в Финляндии, пришли на склад, который пришлось арендовать в районе Рябиновой улицы. Ни склады «Арины», ни складпроизводства не были в состоянии принять такое количество каталогов: восемьдесят с небольшим тонн!

Артем и Иосиф столкнулись с еще одной проблемой: почтовая рассылка. Это был гигантский объем работы.

Тираж, сопоставимый с тиражом журналов федерального значения, требовал серьезного подхода к распространению. Иосиф заключил договор с почтой, но рассылка, печать конвертов потребовали дополнительного времени и серьезных затрат.

Несмотря на не очень удачное развитие дел по программе «Грин Раунд», в других проектах ему сопутствовала удача.

Артему удалось с небольшой прибылью продать все «Авионы», выкраденные из рижского порта.

Мебельные сделки, при помощи Богачева, после почти полуторамесячного провала снова стали заключаться.

Это были по большей части однотипные заказы: много одинаковых изделий, что радовало Пьера Лассаля, упрощая работу фабрик.

В нашем особняке, а я по инерции продолжал называть нашим здание, в котором находился офис «Арины», на втором этаже часть помещений долгое время не сдавалась. Однако незадолго до моего ухода туда въехало американское адвокатское бюро.

Мы даже хотели оборудовать мебелью их офисы, но Вероника, работавшая там офис-менеджером, одна из немногих русских сотрудников компании, умело пресекла наши попытки избавиться от складского неликвида и заказала мебель в США, у крупнейшего концерна «Steelcase».

Вероника была высокой блондинкой, лет двадцати пяти, прекрасно говорила по-английски и через некоторое время вошла в «круг интересов» Артема. «Интерес» перерос в серьезный роман, и вскоре Вероника перешла работать в «Арину» персональным помощником Артема. Он был всегда активен в кризисные минуты, и история отношений с Вероникой лишь подтвердила это.

Конечно, она не была так умна, как Кира Богачева, не была мила и доброжелательна, как жена Артема, но она была молода, целеустремленна и красива. Карьеризм и путешествие по трупам ради достижения своей цели могли бы сделать ее злой героиней любого романа, но, как часто бывает в жизни, в той истории предательства и трусости, в которую Артем окунется в скором времени, она проявит себя как надежный и верный друг.

Штат «Арины» значительно увеличился: двенадцать телефонисток уже заняли свои места. Вместо уволенных сотрудников моего отдела были набраны новые ребята, которых обучал Илья Вишняков.

Через семь недель после возвращения из Канады пришли контейнеры с заказом нефтяников. После этого грузы стали приходить почти каждую неделю.

Заказ нефтяников принес много неприятных сюрпризов: сроки сборки были сорваны. Ребята из сборочных бригад никак не могли перестроиться. Изделия «Лассаля» были значительно качественней и технологичней, все было продумано до мелочей. Маленькие компании-производители выпускали более простые изделия, и если при заказе разница была почти незаметна, то в установке и сборке она была весьма значительна.

Сорвав сроки, мы заплатили существенную неустойку заказчику, однако я был спокоен: других вариантов заключить и выполнить этот контракт у нас попросту не было.

Следующие заказы, приходившие до середины осени, были также не лучшего качества. Однако все новые контракты мы стали заключать по схеме Марка Шульмана: «Лассаль» изготавливал и отправлял на наш адрес в Латвии, где мы, не дожидаясь прибытия груза, переоформляли документы и направляли его в Россию. Все работало превосходно.

Единственной сложностью первое время было получение наличных денег для нужд московского офиса. В моем распоряжении не было Киры Богачевой, и я не мог официально оформить канадское представительство. Приходилось получать деньги на счет Евгении – она не имела российского гражданства и открыла личный счет как гражданка иностранного государства, – на него и приходили необходимые суммы.

Основная же часть нашей прибыли оставалась на счетах в Канаде.

Все в течение первых месяцев после моего возвращения из Канады напоминало времена становления «Арины»: такая же активная жизнь, встречи, поездки. Заказы доставались тяжело, а больших среди них и вовсе не было. Офисы в Москве и Канаде стоили немного, но наши личные траты были высоки. Мне нужно было решить вопрос с покупкой машины, а затраты Иры и Максима на дом, машины превышали десять тысяч долларов в месяц.

Пришло время вернуться в бывший банк Любомира – ПКБ.

Любомир, который уже три месяца работал в фирме своего отца, правда, порекомендовал не тратить время, считая, что никаких шансов больше нет. Однако мне удалось заключить контракт через питерский филиал банка.

Заключение контракта не всегда означает его выполнение: все платежи шли через центральный офис, управление, в котором работал Любомир. Они-то и остановили платеж сразу, как обнаружили сочетание «мебель из Канады» в основании платежа.

Когда я поднялся на лифте на десятый этаж, начальник управления, бывший шеф Любомира – Маневич, уже ждал меня в холле.

– Невероятно, – не поздоровавшись, начал он, – помнишь поговорку про колодец, в который не стоит плевать?

– Я не плевал, как вы заметили, в этот колодец, – ответил я, – мне жаль, что тогда все так вышло.

– Тебе жаль. А что тебе жаль? Мои ребята уже три месяца без премии, у нас в компании строгие правила, а тебе жаль.

– Я не имею больше дел с Артемом, – сказал я, – это мой личный контракт.

– Мне нет до этого дела, ты можешь уезжать, если только ты не привез наши шестьдесят тысяч.