Папа делает длинную паузу.

– Я всегда буду любить ее. Всегда. Я бы хотел, чтобы этого было достаточно, но это не так. Какое-то время я верил, что Сьюзан передумает и прилетит обратно. Знаешь, проведет несколько месяцев с семьей, а потом вернется ко мне после оттепели.

– А она надеялась, что передумаешь ты и прилетишь к нам.

– Ага. Ну… как я уже сказал, эти отношения никогда бы не сработали. Я рад, что она нашла человека, который ей подходит. И тебе.

– А что насчет тебя?

– Хм?

– Другая женщина.

– О… – Папа медлит. – Я попытался однажды, с другим человеком, который много значит для меня. Но мы оба довольно быстро поняли, что трудно наладить отношения, когда центральное место в них уже занимает другая женщина. Это было бы несправедливо по отношению к тому человеку, если бы ей пришлось соревноваться со Сьюзан, а я, кажется, не спешу двигаться дальше. Думаю, брак просто не для меня.

– Ты говоришь об Агнес?

– Боже. – Отец трет глаза, а затем усмехается. – Ты действительно беспощадна ко мне сегодня, так ведь?

– Прости.

– Нет, все в порядке. Хорошо, что мы говорим об этом. Говорить очень важно. Хотел бы я побольше говорить тогда, в те времена. – Он вздыхает. – Мейбл не было и двух лет, поэтому она не помнит. Наши отношения с Агнес никогда не были официальными или глубокими. Просто несколько долгих разговоров, несколько мыслей о том, что, возможно, что-то может получиться.

– А затем не получилось?

Губы отца сжимаются в задумчивости.

– Агнес – это все, что я хотел бы видеть в своей жене. Она добрая, веселая и терпеливая. Она любит свою семью и Аляску. Она заботится обо мне, даже если я не прошу ее об этом. Честно говоря, я не знаю, что бы я без нее делал. Когда-нибудь она станет потрясающей женой.

Я жду «но», которое висит в воздухе. Хотя, думаю, я уже слышала его раньше.

«Да, но… Я не Сьюзан». Так сказала Агнес в мой первый вечер. В ее голосе не было горечи. Скорее принятие этого факта.

Папа вздыхает.

– Я постоянно говорю ей, что она должна найти кого-нибудь. К ней проявляли интерес и другие мужчины. Но она никогда не уделяла им времени. Я думаю, она становится такой же закостенелой, как и я. Так что… мы все просто продолжаем жить, как живем.

– Я думаю, это здорово – то, как все здесь устроено. То, как вы все заботитесь друг о друге. Я имею в виду, Мейбл носит тебе ужин… ты оставляешь кофе для Джоны каждое утро… Это мило. Это похоже на семью.

– Да, ну… – Отец почесывает седую щетину, покрывающую его подбородок. – Они – моя семья.

– Я рада знать, что здесь есть люди, которые заботятся о тебе.

«Которые позаботятся о тебе, когда я уеду».

– И что я узнала их поближе.

Папин рот кривится в задумчивой хмурой гримасе.

– Даже Джону?

– Даже его, – неохотно признаю я и закатываю глаза.

Джону, который, к счастью, сегодня обходил меня стороной, помогая папе и Агнес перекраивать расписания полетов после вчерашних задержек, пока я пряталась в углу в наушниках, заканчивая страницу с исторической справкой «Дикой Аляски» с фотографией моих бабушки и дедушки, стоящих рядом с самым первым самолетом, который они купили.

Притворяясь, что не замечаю Джону каждый раз, когда он проходил мимо.

– Ну, это уже что-то. – Зевнув, отец встает со стула и лезет в карман жилета. – Слушай, я выйду на минутку, а потом лягу спать. Я устал.

Я не могу не смотреть на пачку сигарет в его руке.

Он замечает это и вздыхает.

– Я курил более сорока лет, Калла.

– И это убьет тебя, если ты не остановишься.

Это реальность, которая существовала с того момента, когда мы впервые встретились лицом к лицу в коридоре, и все же сейчас она волнует меня гораздо больше. Наверное, потому что я больше не чувствую, что передо мной незнакомец.

– Док говорит, что особой разницы не будет, так зачем заставлять себя проходить через это.

– Наверное. Если это то, что сказал твой врач.

Папа открывает рот, но потом медлит.

– Ты зеваешь. Иди в постель, малая.

После вчерашней ночи, проведенной в беспокойном сне, я вымотана.

– Эй, как ты думаешь, мы можем начать запирать дверь на ночь?

Отец хмурится.

– Зачем? Тебя что-то напугало?

– Кроме соседа, который хочет обрезать мне волосы садовыми ножницами?

– Это то, что пообещал сделать Джона? – Папа смеется. – На самом деле он не собирается этого делать.

Я окидываю отца оценивающим взглядом.

– Я бы никогда не позволил ему сделать это с тобой, – поправляет он чуть более сурово.

– Ты сам это сказал… Он не позволит мне выкрутиться, даже если я ему на самом деле помогла.

Даже если моя кровь бурлила каждый раз, когда я слышала его голос сегодня, и мое внимание было только наполовину сосредоточено на сайте, а другая половина продиралась через наши прошлые разговоры, воспроизводя слова и взгляды, только теперь это была новая версия Джоны – того, кто заставил бы меня остановиться, если бы мы проходили мимо друг друга на улице.

Я как-то удобно позабыла все неприятные обмены мнениями и его игры. Все это дело рук злобного йети. Мой разум – или, скорее, мои гормоны – кажется, пытается разделить Джону на Джекила и Хайда, чтобы я могла свободно вожделеть горячую версию Викинга.

– Не забудь, он еще не получил разрешения на полеты от Федерального управления гражданской авиации. Один звонок от меня… – Папа подмигивает.

Я уверена, что он просто шутит, но все равно благодарна ему за это.

– Может, все же закроем дверь?

Он пожимает плечами.

– Если это поможет тебе лучше спать, конечно.

– Хорошо, спасибо. – Я собираю нашу посуду, оставшуюся после ужина. – О, и я готовлю овсянку на завтрак. Хочешь, я сделаю тебе немного?

– Обычно я не завтракаю, но… – Отец, кажется, обдумывает это. – Конечно. Мне бы это понравилось.

– Хорошо. – Я довольно улыбаюсь. – Спокойной ночи, пап.

* * *

Сильный ночной дождь принес с собой прохладную погоду этим утром. Когда я выхожу из горячей ванной, по моей обнаженной коже мгновенно начинают бегать мурашки. Я плотно заматываюсь в полотенце, пока мчусь в спальню, чтобы быстро одеться.

Как только я делаю шаг в комнату, я улавливаю знакомый запах и останавливаюсь, чтобы глубоко вдохнуть. Это мыло Джоны. Но это невозможно. Я заперла входную дверь, прежде чем нырнула в душ.

Я с опаской осматриваю комнату. Мой телефон и ноутбук лежат на стуле; одежда,