Я испуганно заморгала, вспомнив тот жуткий миг, когда увидела обвившуюся вокруг моего запястья змею.

— Вряд ли Леонора лично поймала эту тварь и хранила ее все время отбора, дожидаясь удобного момента. — Инвар покачал головой. — Куда логичнее с ее стороны было бы стянуть ее из императорского зверинца. Я проверил свое предположение. Все оказалось именно так. Одной змеи не доставало. Но только двое знали заранее, в чем будет состоять суть испытания. Ты и я. Даже Маверика я поставил в известность лишь перед самым конкурсом. Он бы не сумел провернуть такое в столь сжатые сроки.

Эван оборвал его коротким горьким смешком.

— Если хочешь знать, я был против, — произнес он. — Я не желал смерти Шиаре. Я видел, что она нравится тебе, и нравится сильно. Поэтому меня вполне бы устроило, если бы она просто ушла. Но, увы, Леонора тоже заметила твою все возрастающую симпатию к одной из участниц отбора. И она настояла. Убедила меня, что в противном случае ты не примешь ее возвращение.

— А вы действительно надеялись на это? — со злым сарказмом спросил Инвар. — Неужели вы оба думали, что я возрадуюсь, увидев Леонору, и забуду все былые обиды?

— Да, — прямо сказал Эван. — Я был уверен, что все произойдет именно так. Я чувствовал, что любовь к ней все еще живет в твоем сердце. Это было бы красивой сказкой. Обретение некогда сбежавшей возлюбленной. Бурная сцена выяснения отношений, затем не менее бурное примирение.

— Но камень Богини? — не удержавшись, вновь влезла я в их разговор. — Леонора бы не сумела пройти через свадебный ритуал!

— А до свадьбы бы и не дошло, — жестко парировал Эван, мельком глянув на меня. — Леонора должна была добраться до жезла власти и забрать его. Без него Инвар бы не сумел повелевать Хареоном. И я бы сверг его.

Эван с нескрываемым вожделением посмотрел на посох, который по-прежнему крепко сжимал в руке Инвар. На его скулах затлели два ярко-алых чахоточных пятна, глаза возбужденно заблестели.

— Но не беспокойся, я бы оставил тебе жизнь, — ядовито заверил Эван. — Конечно, я не настолько великодушен, как ты. Поэтому об изгнании не могло быть и речи. Свергнутые и по прихоти случая выжившие правители имеют обыкновение возвращаться во главе войск. И вот беда — частенько они пользуются удивительной поддержкой среди народа. Простолюдины любят униженных и оскорбленных. Подвалы дворца глубоки, а стенам его не привыкать слышать стоны и жалобы заключенных. Со временем твоя душа пополнила бы армию призраков этого места.

Я аж подпрыгнула на месте от негодования. Эван говорил ужасные вещи. А ведь император действительно считал его лучшим другом.

Кстати, на самого Инвар сейчас было больно смотреть. Он как будто постарел сразу на пару десятков лет, выслушав, какую участь ему готовил бывший товарищ. Устало сгорбился и прикрыл лицо ладонью, скрывая от всех свои эмоции.

— Дурак ты, — внезапно прошелестело из тьмы. — Хоть и верховный маг, а дурак. Или любовь к темной ведьме настолько ослепила тебя, что ты не видишь очевидных вещей? Я повинуюсь Инвару не из-за этой серебряной палки. Это лишь символ его могущества. Знак устрашения для народа, но по сути — пустышка. Я дал клятву служить всем наследникам крови Ингвара Проклятого. А ты к ним, к великому моему счастью, не относишься. Поэтому куда скорее я бы засунул эту палку тебе в…

— Хареон, — почти не разжимая губ, обронил Инвар. Выразительно посмотрел на меня.

— Деточка, закрой уши, — ни капли не смутившись, продолжил Хареон. — И я все-таки поведаю этому недотепе и бестолочи, в каком месте бы оказался этот жезл, если бы ему хватило глупости приказывать мне.

И опять Эван расхохотался. Правда, при этом в его смехе слышалось отчетливое злорадство.

Я нахмурилась. И почему он так веселится, спрашивается? Или он малость умом тронулся?

Глубокая морщина разломила и переносицу Инвара. Он озадаченно смотрел на Эвана, явно не понимая причин этого приступа непонятного веселья.

Впрочем, Эван прекратил смеяться так же резко, как и начал. Вскинул голову и прошипел, обращаясь к мраку:

— А ты так уверен, демон, что сумел бы противиться моим приказам?

— Сдурел, что ли? — озадаченно спросил Хареон.

— Тогда вглядись в меня внимательнее. — Эван с вызовом поднял подбородок, уставившись на Инвара. Сказал, обращаясь уже к нему: — И быть может, тогда ты поймешь, почему мой отец отправил меня в монастырь и до самой смерти больше ни разу не навестил меня.

Я поднесла ладонь ко рту, сдерживая невольное восклицание. Неужели Эван намекает на то…

Я осеклась, не в силах завершить эту мысль. Нет, это немыслимо! Это просто не может быть правдой!

Инвар сжал губы так плотно, что они превратились в две тонкие бескровные линии. Сделал едва уловимый жест рукой, предлагая Эвану продолжить.

— Мой отец, бывший верховный маг Олеора, Риостан Вестхар, был очень, очень хороший магом, — процедил тот. — И он тоже считал императора, твоего отца, Инвар, своим даже не другом — братом. Тем невыносимей была его боль, когда он понял, что моя милая мамочка понесла от императора. Что ж, он решил проблему по-своему. Недаром говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным. Сначала он свел в могилу мою мать. Потом отдал меня на воспитание в монастырь, позаботившись о том, чтобы компанию мне составил единокровный братец. А вот от предателя он избавился спустя много-много лет, проделав это настолько чисто, что никто не заподозрил дурного. После чего инсценировал свою гибель и исчез. Ищи его теперь на просторах других стран. Правда, так называемый отец еще озаботился оставить мне письмо, которое я получил от душеприказчика аккурат в день своего совершеннолетия. Именно в тот день, когда ты объявил о проведении первого императорского отбора и когда Леонора переступила порог дворца.

Инвар продолжал молчать. И я даже боялась представить, какая буря эмоций бушует сейчас в его душе.

— Теперь ты понимаешь, почему я связался с ней? — со злой насмешкой спросил Эван. — Это казалось мне… логичным, что ли. Твой отец соблазнил мою мать и разрушил мою жизнь. А я хотел разрушить твою, соблазнив девушку, в которую ты влюбился. Око за око, зуб за зуб.

Эхо его последней фразы еще долго гуляло промеж высоких сводов тронного зала. Но пауза длилась и длилась. Звенящая от напряжения, выматывающая нервы. И я уже готова была закричать во все горло, лишь бы оборвать эту пытку молчанием.

— И все-таки я не изменю своего решения, — так тихо, что мне пришлось напрячь весь свой слух, наконец проговорил Инвар. — Изгнание. Для тебя и Леоноры. Уезжайте из Олеора и никогда больше не возвращайтесь.

— Глупо, — прошептал мрак. — Мальчик мой, ты поступал глупо, когда хотел отпустить Эвана, еще не зная о том, что он твой брат. Но сейчас это просто безрассудно и смертельно опасно. Таких врагов в живых не оставляют.

— Я. Все. Сказал, — чуть ли не по слогам процедил Инвар, делая остановку после каждого слова.