Теперь Петя узнал в толпе женщину из опергруппы. Она прошла медленно дважды к платформам и обратно. Купила у торговки бутылку кока-колы… Стоп!

– Стоп! – возбужденно закричал Петя, тыча пальцем в фигуру, полускрытую за тележкой торговки. – Можно чуть-чуть назад?

Запись промотали на пару секунд назад. Когда торговка наклонялась вниз, к стоящему на земле ящику, чтобы достать бутылку кока-колы, из-за ее спины выглядывала широкая физиономия белобрысого парня, одетого во что-то синее.

– Кажется, он, – стуча пальцем по экрану, взволнованно говорил Петя. – Тот, что в спортивном костюме. Он пистолет мне к горлу приставлял.

Грязнов многозначительно посмотрел на парня с художественной небритостью на физиономии.

– Точно, я говорил, – удовлетворенно цокая языком, произнес тот, словно он уже заранее знал, что белобрысый парень должен был быть замешан в эту историю.

– Увеличьте и распечатайте, – приказал Грязнов, кивая на экран телевизора. – Значит, он подождал, подождал, а потом пошел звонить?

– Точно, – подтвердил небритый оперативник из группы наружного наблюдения. – Позвонил из перехода метро, потом спустился на станцию и уехал.

Петя был рад, что ему удалось опознать хотя бы одного из своих обидчиков. Все кругом говорили громкими, возбужденными голосами, и он тоже был возбужден и хотел громко говорить и смеяться.

– Значит, ты понял дальнейшие свои действия? – обратился к нему Грязнов. – Иди домой и жди звонка от бандитов. Ваш телефон сегодня ночью уже должны поставить на прослушивание. Один из квартиры ни шагу. Наш человек будет с тобой все время.

Петя спустился с небес на землю.

– Поехали, отвезем тебя домой, – поправляя под пиджаком кожаную шлею портупеи, на которой болталась коричневая кобура с пистолетом, сказал мужчина лет тридцати.

Он встал и протянул Пете руку.

– Олег.

– Петя, – тихо ответил Трофимов, пожимая его могучую лапу.

– Значит, Олег, ты все знаешь, – напутствовал оперативника Грязнов. – Через двенадцать часов тебя кто-нибудь подменит. Звони.

– Ладно, всем пока!

Петя тоже простился со всеми и, мучимый предчувствиями предстоящих разборок с родителями, следом за Олегом двинул по коридору к лестнице. Служебная «девятка» ожидала их во дворе, чтобы доставить Петю и его телохранителя домой.

Выяснить, что пассажир поезда No 195 Нижний Новгород – Москва по фамилии Мухтолов, обладатель паспорта серии V-ДР номер 37826, проживает по адресу Арзамас-16, улица Академика Капицы, 19, квартира 109, для следователя Савицкого не составило никакого труда и отняло полтора часа времени.

Савицкий все привык делать методично и тщательно. Поэтому, раз за разом звоня по справочным организаций, билетным кассам, учреждениям, где регистрируются граждане, он неизменно получал результат – положительный или отрицательный, но никаких «перезвоните через некоторое время», «мы должны поднять архивы» и «человека, который этим занимается, на месте нет» не допускал. Он с каким-то необыкновенным талантом мертвой хваткой вцеплялся в чиновника и не отпускал, пока тот не давал нужной информации.

Позвонив в Арзамас и выяснив, что вышеупомянутый гражданин Никита Мухтолов является научным сотрудником НИИ, связанного с разработкой ядерных технологий, Савицкий принял решение брать Мухтолова немедленно. Задержать его должны были местные, арзамасские милицейские кадры и препроводить в Москву для дальнейшего разбирательства, но выяснилась неожиданная подробность: Мухтолов находился в реанимационном отделении местной больницы скорой помощи после неудачной попытки самоубийства, и немедленно арестовать его не представлялось возможным.

Савицкий отправился в Арзамас лично. Найденный в лесу цилиндр с ураном еще не вернулся с экспертизы из лаборатории института им. Курчатова, но научные нюансы о содержимом запаянной колбы следователя Савицкого интересовали менее всего. Результаты экспертизы – это лишние подробности для толстого уголовного дела, для изучения прокурором и адвокатами. Следователя интересовало другое: кто заказал Мухтолову уран?

Он прибыл в больницу на служебной машине. Удивленная и взволнованная зав отделением реанимации, взглянув на служебное удостоверение, попросила Савицкого в ординаторскую.

– Главврач сейчас в отпуске, – сокрушалась она. – Наверное, вам лучше с ним поговорить?

– Мне лучше поговорить с самим Мухтоловым, – мягко, но настойчиво попросил Савицкий. – Он в сознании?

– Да, он в сознании, но… Вы присаживайтесь. А что с ним такое? Что-то серьезное? Знаете, не часто к нам из милиции, да еще из Генеральной прокуратуры…

Женщина остается женщиной, будь она даже заведующей отделением реанимации. Савицкий улыбнулся.

– У вас очень уютно здесь. Даже у нас в Москве не в каждой больнице такая ординаторская. Ковры, картины… Вас министерство финансирует или вы – ведомственная больница?

– Ведомственная, да что толку? – махнула рукой зав отделением. – Вот раньше мы хорошо жили, а теперь, когда атомщики никому не нужны стали… Слезы, а не финансирование. Лекарств мало, оборудование устаревшее. Зарплаты у врачей с гулькин нос. А ведь у нас по-своему уникальный опыт, особенно что касается лечения специфических профессиональных заболеваний, знаете – мужская слабость, малокровие, психические расстройства…

Савицкий, кивая, посмотрел на часы.

– Так в какой, вы говорите, палате находится Мухтолов?

– Да, да, я помню, что вы спросили, но дело в том, что он не в себе. Мы даже вызвали для консультации психиатра, но он пока не приехал.

– Что значит «не в себе?» – насторожился Савицкий.

– Крайне возбужден. Несколько раз пытался убежать из палаты, осколком стакана пытался вскрыть себе вены. Пришлось привязывать его к кровати. Плачет, впадает в истерику, кричит, угрожает… В общем, вот так. Жаль, что его брата сейчас нет, вы могли бы с братом его поговорить.

Савицкий вспомнил, что по данным, предоставленным арзамасским ГРОВД, никаких братьев-сестер за гражданином Мухтоловым не числилось. А зав отделением продолжала расхваливать высокие моральные качества брата Мухтолова:

– Я такое редко видела, чтобы за братом как за своим ребенком ухаживал, с такой любовью. Так волновался, чуть не плакал, под дверью реанимации дневал и ночевал, всех сестричек по именам звал уже, лекарства достал.

– Брат? – уточнил Савицкий.

– Да, да… Жаль, что он уже уехал. Он все просил, чтобы его пропустили в палату. Он ведь и привез нам его, без сознания уже самоубийца-то наш был, газом надышался. Брат ему и искусственное дыхание делал, и все… Ну просто зависть берет, есть же в некоторых семьях нормальные человеческие отношения…

Савицкий встал.

– А как этот брат его выглядел?

Врач задумалась.