– И что?

– Что же, вы с детьми будете идти тем же путем?

– Ничего не могу сказать вам сейчас. Но вы узнаете это,когда я познакомлюсь со своими детьми.

– А вы позволите им любить друг друга?

– Позволю? Ну конечно! Чудовищно запрещать им это.

– Да, я вижу, что хуже ничего не придумаешь…

– Так и есть! Вы в ужасе! Это же самое страшное табу, да?

– Но ведь это же законы от Бога! И разве вы не понимаете,что это законы самой природы? Вы что же, считаете, что их не существует?

– Я принимаю их все: у меня нет другого выбора. Моиэлектроны вертятся вокруг ядра, как им заблагорассудится, сила тяжести тянетменя книзу, и в один прекрасный день я умру, ибо все смертны. Пока наука не всилах помочь мне опровергнуть эти законы, – а она вряд ли сможет это сделать, –мне ничего не остается, как соглашаться с ними. Но я не вижу в них ничего, чтозапрещало бы брату любить сестру. А если по правде, то мне кажется, что иногдаприрода не то чтобы запрещает, а даже поощряет такую любовь.

– Вы имеете в виду любовь без физического контакта? Но этоже, в вашем понимании, невозможно.

– Это вы так говорите, это вы придумываете ограничения. Яговорю только то, что ничего невозможного нет.

Эммануэль потянулась, как кошка, зевнула, совсем не стремясьскрыть, что дискуссия начала ей надоедать. И вдруг вспыхнула:

– Любовь без объятий, объятия без любви – вот уже две тысячилет ханжи кружат вокруг этого вопроса, как мошки вокруг лампы. Ничегострашного, если они повредятся чуть-чуть в уме, но они ведь хотят, чтобытронулась вся планета! Они нацепляют фиговые листки, придумывают для таитянокситцевые платья. Они хотят заставить нас бояться собственного тела. Это всеравно, что обривать кого-нибудь в наказание.

– Но есть и другие ценности, кроме телесных.

– Опять за свое! Телесных! Да моя душа воспарит гораздовыше, чем у каких-нибудь вечно молящихся святош.

– Ох, Эммануэль, вы вещаете просто пророчески. Ей-богу, яначинаю колебаться. Если бы вы разъяснили мне более убедительно свою истину, можетбыть, у меня и родилось бы желание идти по вашим стопам.

– Ну что ж, посмотрите, пожалуйста, на меня. Выгляжу ли я,как дьявольское создание? Похоже ли мое лицо на лик демонов? И посмотрите намое тело найдете ли вы там знак проклятия?

Она быстро рванула с себя свитер, как две чаши, взяла в рукисвои груди и поднесла их прямо к лицу Анны-Марии. Анна-Мария улыбнулась.

– Говорят, что дьявол красив, – вздохнула она, – но я в этоне верю. Красота исходит от Бога.

– И опять ошибка, – сказала Эммануэль. – Красота исходит отчеловека.

Анна-Мария любовалась Эммануэль, не произнося ни слова.Потом вздохнула, и в этом вздохе слышалось какое-то сожаление. И она началасобирать свои художнические принадлежности.

В воскресенье днем Жан повел жену и Кристофера на скачки.Эммануэль всматривалась в толпу, но знакомых лиц не видела. На нее, как обычно,бросали восхищенные взоры, но в них не было ничего, что говорило бы о том, чтоталанты Эммануэль известны любопытствующим. Так, подумала Эммануэль, элита наскачки не ходит.

Еще большим было ее удивление, когда она наткнулась наАриану в сопровождении двух не очень примечательных иностранцев.

– Показываю знакомым дипломатам город, – сообщила графиня. –А ты что здесь делаешь?

– Жан учит меня ставить на лошадей и выигрывать.

– И ты выигрываешь?

– Все время.

– Еще бы, ты ведь самородок!

Они рассмеялись. По радио проблеяли что-то непонятное, иЭммануэль изящно повернулась на каблуках, чтобы увидеть, что происходит; юбкавзлетела кверху, ослепив на мгновение мир зрелищем двух выпуклых ягодиц, ипотом снова опала.

– Неплохо, – одобрила Ариана. – Вот бы показать этоКристоферу. Что ты так вытаращилась?

– Он влюблен в меня.

– А ты?

– По-моему, он милый.

– А в постели хорош?

– Это я тебе расскажу позже.

Она переменила тему:

– Я получила письмо от Мари-Анж.

– Господи! И что же она пишет?

– Пишет о море, о ветре, о песке, о волнах, о языках пены наберегу… Чрезвычайно поэтично.

– Видно, она что-то скрывает.

– А подписалась так: «Преподобная мать Мария из СвятогоОргазма, приоресса нашей приснодевы Мастурбации».

– Это звучит лучше.

– И еще она написала, что виделась с Би.

– Ах, вот как!

– Слушай, как ее настоящее имя?

– Чье?

– Би. Перестань притворяться.

– Ах, Би! Абигайль. Абигайль Арно.

– Слушай, этого не может быть.

Смущенный вид Эммануэль удивил Ариану.

– Что с тобой?

– Но ведь это же моя фамилия. Я – урожденная Арно…

– Ну и что здесь необычного? Я уверена, что какой-нибудьтвой двоюродный дед эмигрировал в Америку.

– Не говори глупостей.

– Конечно. Но вообще-то я хочу тебе сказать: я думаю, что Бине существует, ты ее выдумала.

Эммануэль потерла лоб.

– Знаешь, мне иногда самой так кажется… Но, а как же еебрат? Он тоже плод моего воображения?

– Для меня нет, – сказала Ариана многозначительно. – Покрайней мере после Малигата.

– Он любил тебя в ту ночь?

– О-о, и делал это божественно!

– И со мной то же самое.

– Правда? Браво, крошка. Нам обеим выпала большая удача.

– Что здесь неожиданного?

– Потому что, должна тебе сказать, он ни на кого не смотрит,кроме сестры.

– Своей сестры? Он ее так сильно любит?

– До умопомрачения!

Эммануэль задумалась:

– Значит… Он… Ты думаешь, что она его любовница?