Ни от объединения страны под руководством либеральных властей, ни от промышленного бума, наблюдавшегося на севере в годы Первой мировой, юг Италии ничего не выиграл. После 1918 года регион пострадал от избирательного протекционизма властей, вкладывавших в него куда меньше средств, чем в развитие северных территорий. Так называемая «Касса юга», специальный государственный фонд, созданный в 1950-м, позволил тогдашним властям решить некоторые краткосрочные политические задачи, но в создании новых рабочих мест почти ничем не помог. Притом что на севере наблюдался бурный экономический рост, сравнительный доход жителей юга (соотношение дохода на душу населения в конкретном регионе к среднему доходу по стране) упал с 70,14 % в 1951 году до 65,05 % в 1969-м. В 1960-х доля населения, занятого в производстве, снизилась до 15 %. К 1970 году почти половина безработных Италии проживала именно на юге. Строительство в этом регионе нескольких крупных заводов, прозванных «соборами в пустыне», мало повлияло на развитие экономики юга: пусть эти заводы и сумели привлечь ряд крупных инвесторов, крепких экономических связей с регионом они не имели и в создании новых рабочих мест для местных жителей почти не помогли. Развитие социальной сферы на юге всегда оставляло желать лучшего, в отличие от организованной преступности. Нельзя назвать благополучной и политическую ситуацию в регионе, чьи народные избранники часто оказывались людьми продажными и ни на что не способными. «Касса юга» контролировалась государством, а потому регион так и не получил свободы для автономного развития.

Из тех немногих путешественников XVIII столетия, которые все-таки решались отправиться куда-нибудь южнее Пестума, большинство проявляло интерес к античной архитектуре и археологии. Джордж Беркли, гостивший в Апулии в 1710-х, был весьма впечатлен барочной архитектурой Лечче, древнего города, в котором сохранилось несколько древнеримских построек. На протяжении своей истории город активно перестраивался, а особый вклад внесли два его уроженца – Антонио Цимбало (1567–1631) и Джузеппе Цимбало (1620–1710). В список работ последнего входят фасад и алтарь базилики Санта-Кроче и часовня кафедрального собора.

Одно из самых популярных литературных произведений, местом действия которых становится юг Италии, – мрачный готический роман 1764 года «Замок Отранто» – было написано Хорасом Уолполом, который в 1740 году во время поездки по Италии посетил Неаполь, при этом в самом Отранто никогда не бывал. В 1786 году леди Элизабет Крейвен решила подарить Уолполу рисунок замка, в то время носившего имя «Арагонский замок Отранто», сделанный за год до этого Уилли Ревли. Увидев рисунок, Уолполл в восхищении воскликнул: «Я даже не знал, что в Отранто есть замок!» Под стенами церкви XI века Капелла деи Мартири, служащей напоминанием о мрачном прошлом города, были обнаружены скелеты и черепа многих и многих горожан, обезглавленных турками за отказ принять ислам в 1480 году. В церкви также можно увидеть мозаику XII века, на которой изображено древо жизни, удерживаемое на спинах двумя неправдоподобно выглядящими слонами.

Сэр Уильям Гамильтон, британский посол (его жена Эмма впоследствии стала любовницей адмирала Нельсона), в 1781 году вспоминал о своем визите в Изернию, во время которого повстречался с последователями дожившего до того момента культа Приапа. Гамильтон даже привез с собой в Лондон несколько восковых обрядовых фигурок в виде фаллосов, изготовленных жительницами города в честь местных святых, которые впоследствии подарил Британскому музею. Позднее эти фигурки попали на обложку работы Ричарда Пэйна Найта «Сообщение об остатках культа Приапа», изданной в 1786 году.

Сицилия, крупнейший из островов Средиземного моря и территория с огромным сельскохозяйственным и коммерческим потенциалом, двигателем истории становилась редко. Куда чаще ей приходилось играть роль объекта или даже жертвы, что оказало заметное влияние на общество и культуру региона. В каком-то смысле Сицилию можно назвать холстом, на котором писали свои картины другие культуры. Ученые долгое время не могли прийти к единому мнению по вопросу о том, можно ли назвать сицилийское наречие диалектом итальянского языка (чьи границы и сами по себе довольно расплывчаты), или же оно представляет собой самостоятельный язык наподобие регионального романского. Первая версия кажется более политически корректной (по крайней мере, с точки зрения остальных итальянцев), но, по всей видимости, к истине все-таки ближе вторая.

Когда-то права на сицилийские территории предъявляли Карфаген и некоторые греческие города, в частности основанный в 734 году до н. э. коринфянами город Сиракузы. Затем Сицилия оказалась под властью римлян, от которых впоследствии переходила к византийцам, арабам и норманнам, пока в конце концов не оказалась в руках сперва Гогенштауфенов, а после – Анжуйской и Арагонской (испанской) династий. В 1535 году остров обратил на себя внимание короля Карла V, правившего Испанией под именем Карлоса I, а в 1713-м – и Виктора Амадея II, правителя Савойи и Пьемонта. Савойская династия сумела удержать Сицилию всего на несколько лет, и уже в 1718 году остров вновь был завоеван Испанией.

Правивший Сицилией на протяжении того краткого периода Виктор Амадей надеялся провести на острове административную реформу и потому регулярно направлял к своему сицилийскому наместнику, графу Аннибале Маффеи, советников и помощников из Турина. Особое внимание правитель уделял вопросу информации. Он повелел составить подробный отчет о количестве тутовых и оливковых деревьев на острове, задумал создать полный реестр сицилийских дорог и мостов и попытался ограничить право на ношение оружия на этой территории, но, несмотря на все его старания, особых результатов эти начинания не принесли. Местная элита действия короля не одобряла, и всего через несколько лет остров практически без сопротивления сдался испанцам.

В войне 1718–1720 годов оказавшаяся в изоляции Испания потерпела поражение, и с 1720 года Сицилией правили австрийцы. Это продолжалось до 1734 года, после чего остров был отвоеван испанской ветвью Бурбонов. Затем Сицилия вошла в состав недавно образованного независимого государства, основанного вокруг Неаполя, которым правил Карл VII, сын Филиппа V Испанского. Бурбоны пожаловали местным феодалам ряд новых привилегий, отняв при этом многие права у крестьян: так, например, теперь крестьяне имели право работать только на мельницах и прессах для отжима оливкового масла, принадлежавших аристократам. В регионе также был введен акцизный сбор на муку, но, поскольку ударил он в основном по беднякам, негативных политических последствий это нововведение практически не имело. Сицилийцы благородного происхождения получили возможность контролировать сбор налогов в регионе, чем многие из них воспользовались для поправки своего финансового положения. Охота превратилась в привилегию богачей: использование силков, ловушек и сетей оказалось вне закона, тогда как псовая и соколиная охота были по-прежнему разрешены. Испанский оставался главным языком официальных документов до 1760-х годов, а некоторые бюрократические функции сохранил за собой вплоть до середины XIX века. В 1860 году Неаполитанских Бурбонов изгнал с острова Гарибальди.