Пустая ампула также полетела в воду. Ольга Старко отошла от металлических перил и произнесла:

– С этого момента никто из вас не пользуется городским водопроводом. И туалетами тоже.

– Ольга Иннокентьевна, а что делать с той парочкой? – задал вопрос, подходя к Ольге, четырехпалый. – Девица находится в КПЗ одного из отделений милиции, а журналист в городской клинической больнице, ведь на мэра же напал…

Ольга усмехнулась:

– Теперь они нам неопасны. Потому что все уже началось. Началось!

Служебный автомобиль (черная «Ауди А8») затормозил перед шлагбаумом, который мгновенно пополз вверх. Мэр Нерьяновска Борис Егорович Шабунин заметил, как охранник почтительно кивнул. Через несколько секунд машина оказалась около центрального входа.

Сорокаэтажное здание, самое высокое в Нерьяновске, искрилось огнями. Это было детище Бориса Егоровича – именно с его подачи была возведена красавица-башня. Давно пора менять облик их города, требовалось как можно больше современных, красивых, устремленных в небо зданий…

Борис Егорович вышел из автомобиля. А затем и его референт, державший в руках пузатый портфель. Мэр прошел в холл, где его приветствовали улыбающийся охранник и облаченная в форму консьержка.

Ни для кого не было секретом, что мэр не только занимал самую большую и шикарную квартиру в единственном небоскребе Нерьяновска, выросшем пару лет назад на самом берегу Волги, но и был совладельцем фирмы, получившей подряд на его возведение. Правда, мэр гневно отвергал обвинения в том, что он использует свое служебное положение. Фирма принадлежала не ему, а его двоюродному брату! Сам он всего лишь был одним из ее учредителей.

Борис Егорович, вяло кивнув в ответ на приветствия охранника и консьержки, прошел к лифту и произнес, обращаясь к референту:

– На сегодня можешь быть свободен!

Забрав у того портфель, мэр шагнул в кабину. Дверцы захлопнулись, и лифт вознес его на последний этаж. Там располагалась всего одна квартира площадью в триста семьдесят шесть квадратных метров – его собственная.

Оппозиция посмела намекать на то, что эту квартиру он получил по смехотворной цене, и Борис Егорович с пеной у рта опровергал обвинения, называя их заведомо клеветническими и насквозь лживыми. Но если честно – за квартиру мэр не заплатил ни копейки. Однако знать об этом никому не полагалось. В конце концов, хозяином в городе, причем уже в течение семи лет, был один человек – он сам!

Сегодняшний день выдался тяжелый. Как, впрочем, и вчерашний, с идиотским покушением в телецентре… Борис Егорович знал: происшествие только прибавит ему популярности. Надо лишь представить все в правильном свете. Что ж, у него имеются подконтрольные газеты, а они свое дело знают.

Сегодня, на праздновании Дня города, новый скандал – кто-то попытался сорвать вакцинацию. Однако Тамаре, его первой заместительнице, удалось разрулить неприятную ситуацию. Широкой общественности об инциденте известно не было.

Кстати, с Тамарой пора что-то делать. Уж очень она в последнее время активна! По слухам, явно метит в градоначальницы. Скоробогатова постоянно мелькает в газетах и на телевидении, жители города ее боготворят… Ничего, если она думает, что сможет через год занять его кресло, то ошибается. Нерьяновск принадлежит ему, и делить город Борис Егорович ни с кем не собирался. Что же до Тамары… У нее рыльце в пушку, ему ли не знать! Поэтому, если уж слишком рьяно будет наступать ему на пятки, придется пустить в ход компромат.

Шабунин оказался в сверкающем полированными мраморными плитами коридоре, подошел к двери мореного дуба – и та распахнулась. На пороге стояла матушка Бориса Егоровича (консьержка, конечно, доложила, что он прибыл).

– Боренька, как же я рада тебя видеть! – прощебетала женщина и подставила сыну для поцелуя свою розовую, без единой морщинки щеку.

Никто и не подумает, что матушке уже за семьдесят, усмехнулся Шабунин. Однако она явно перебарщивает с пластическими операциями. Надо бы осторожно ей на это намекнуть. Но Борис Егорович тотчас отмел шальную мысль – нет, не надо, не то не избежать семейной сцены. Скандалов и проблем ему хватает и в мэрии.

Вообще-то дама проживала в столице, но, услышав, что на ее единственного сына напал террорист, пытавшийся его застрелить, тотчас пожаловала в провинцию. Матушка была единственным человеком, который мог командовать Борисом Егоровичем и постоянно указывать ему на то, что все, что тот ни делает, он делает неправильно.

Не слушая щебет родительницы, Борис Егорович прошел на кухню. Супруги дома не было – Анжелика не выносила свекровь на дух, а та, в свою очередь, считала, что ее сын совершил большую ошибку, взяв в жены девицу, которая всего на пару лет старше его собственной дочери. Ошибка была большая, но поправимая: матушка постоянно намекала отпрыску на то, что ему пора бросить Анжелику.

– Твоя благоверная со мной не разговаривает! – запричитала матушка и сейчас, открывая духовку. – Только фыркает, когда я к ней обращаюсь с вопросами. Подумать только, она не в состоянии приготовить даже яичницу! А ведь тебе, зрелому мужчине, требуется калорийное питание. Но вместо того, чтобы ублажать твой желудок, она весь день проводит в салонах красоты. Стыд и срам!

Борис Егорович не решился напомнить, что матушка сама проводит весь день в салонах красоты. Да и как ей объяснить, что на Анжелике он женился совсем по другим причинам? Да, готовить супруга не умеет, зато такая затейница в постели!

– Вот Ириша была совсем другое дело, – продолжала матушка, ставя перед сыном тарелку с ароматно пахнувшей запеченной форелью. – Так о тебе заботилась, так умела готовить… И почему ты с ней развелся, Боренька?

Градоначальник отправил в рот кусочек рыбы и произнес:

– Божественно, мамочка! Впрочем, как всегда!

Матушка расплылась в улыбке, хотя, с учетом ее многочисленных пластических операций, далась ей гримаса нелегко.

С чего вдруг она снова помянула его бывшую супругу? Когда они были еще законными мужем и женой, матушка каждый божий день проедала ему плешь и твердила, что Ирина – нахалка, бесстыдница и обманывает его со своими аспирантами. А теперь, когда он наконец развелся с ней и взял в жены Анжелику, бывшая жена вдруг перешла в разряд небожителей и стала примером для подражания.

– Привет, па! – услышал мэр низкий голос и увидел входящую на кухню свою дочку, Светочку, названную, конечно же, в честь матушки. Как же могло быть иначе-то!

Светочка, хотя ей было двадцать шесть, выглядела на все сорок пять. Борис Егорович знал, что внешность у дочурки далеко не модельная. Но что поделать! И карьеру в науке, несмотря на усилия Ирины, его бывшей супруги, являвшейся деканом экономического факультета местного университета, дочка сделать тоже не смогла. Конечно, Ирина постаралась, чтобы Светочка защитила диссертацию, причем блестяще. Однако Борис Егорович, принимая поздравления от подчиненных, не мог отделаться от мысли, что этот триумф – исключительно заслуга Ирины, которая сделала так, чтобы их дочка, которую вообще-то и на пушечный выстрел не следовало подпускать к университету, стала кандидатом наук.