— Вот эта? — Амаранта впервые с интересом глянула на Юльку, и у той подкосились колени. Я едва удержала ее под локоть. — Ладно, я все поняла. Когда истекает срок договора?

— Сегодня последний день.

— Остальные условия выполнены?

— Осталась одна мелочь, — отмахнулась я.

Амаранта задумчиво подняла глаза к потолку, украшенному по периметру лепниной. Я стояла, ожидая ее решения. Царица посмотрела на меня, совсем по-доброму улыбнулась, и я чуть не рухнула на ковер от облегчения.

— Нет, — сказала она.

— Нет? — тупо повторила я.

— Ты не поймешь, Василиса, но так лучше для тебя. — Амаранта встала с кресла, пригладила юбки. — Я испытываю к тебе искреннее расположение. Помнишь, я однажды спасла тебе жизнь?

— Спасибо, — пробормотала я.

— Теперь я спасаю ее еще раз. Это не твой мир. Отправляйся назад, живи как прежде, забудь обо всем, что произошло за этот год.

— Легко сказать, — разозлилась я. — Вам что, жалко? Я ведь исцелила ваших подданных! Их жизнь чего-то да стоит!

— А твоя жизнь? Маргарита уже нашла упокоение?

— Нет.

— Ты сильно рискуешь, Василиса. Возвращайся домой.

— Но я сегодня его потеряю!

— Построишь другой. Всё.

Царица отвернулась, и я почувствовала отчаянное желание кинуться на эту костлявую спину, вцепиться зубами в выступающие лопатки, сдавить тонкую шею так, чтобы позвонки хрустнули. Ведьмина суть захлестнула меня темной волной. Амаранта стремительно обернулась, поймала мой злобный взгляд.

— Знаешь, почему ты мне нравишься, Василиса?

— Ума не приложу, — буркнула я.

— Ты меня удивляешь, — призналась царица. — За сотни лет мало кому удавалось развлечь меня. А ты с этим легко справляешься. Прощай. Мне будет тебя не хватать.

Она легонько взмахнула кончиками пальцев, и меня подхватило, понесло вверх по лестнице.

— Царь! — завопила я, вцепившись в перила. — Иван! Проснись же!

Неведомая сила оторвала меня от лестницы, приложила об угол двери и вышвырнула на площадку башни. Юлька вылетела следом, упала на меня плашмя, едва не выбив мне зубы лбом. Дверь за нами с грохотом захлопнулась.

Я, кряхтя, столкнула с себя подругу, посмотрела на руки: вогнала занозу в палец, два ногтя сломаны. Потрогала языком саднящую губу — точно, разбита крепким Юлькиным лбом. Не на такой итог аудиенции я рассчитывала.

— Царица так прекрасна, — мечтательно произнесла Юлька, и я повернула к ней голову.

— Я сейчас тебя стукну, — пригрозила я. — Приди в чувство!

Юля наморщила лоб, затуманенные глаза постепенно прояснились, отразили весеннее небо, по которому проплывали легкие как перышко облака.

— Ну что, полетели? — сказала она. — Нам еще надо успеть собрать чемоданы.

Я наскоро побросала вещи в сумки, прошлась по комнатам. Я действовала машинально, но горло все равно то и дело сдавливали спазмы сдерживаемых рыданий. Поскольку я теряю право наследования, то не могу брать ничего из того, что принадлежало бабке, а также распоряжаться ее имуществом. Так что с Амфибрахием придется расстаться. Как и с Брюсом — его я поручила Ереме. В нашем мире такой тяпке нечего делать. Да и с Еремой у них связь куда крепче, чем со мной, несмотря на курсы китайского. С Глорией даже попрощаться не получится, а ведь я целый кухонный шкафчик забила шоколадными конфетами для своей «племяшки». Водяной, узнав новость, зарыдал как девчонка и, пользуясь случаем, облапил меня на прощанье.

Воевода… Может, со следующей ведьмой ему больше повезет — попадется нормальная колдунья, а не недоразумение вроде меня. Я порывалась написать ему письмо, но ничего путного в голову не лезло: жаль, что я не увижу тебя больше, что мои дети не будут на тебя похожи… Горло снова сдавило. Наверное, надо выпить чаю, успокоиться.

Я заварила чай, гневно размешала две ложки сахара, колотя по стенкам чашки, словно в колокол. На ступеньках моего крыльца было тепло, несмотря на сгустившуюся ночь. Над лесом рассыпались крупные бусины звезды. Белая фигура Эльвиры виднелась на берегу. Пошла навестить могилку клиентки? Отчего-то такая преданность Маргарите меня взбесила. Вот что ей стоило притвориться, будто и последние два условия выполнены? Я отхлебнула чаю, поморщилась — слишком крепкий получился.

Грех вышел на крыльцо, потянулся задними ногами. Я погладила его по загривку, кот едва слышно замурчал, и слезы все же вырвались, потекли по щекам.

— Эй, ведьма! — Лютый выглянул из-за калитки. — Зайти можно?

— Заходи уже, когда это ты разрешения спрашивал, — буркнула я, быстро вытирая слезы.

— Так кто тебя знает — то огнем зад подпалишь, то в снег уронишь! — Оборотень бочком протиснулся во двор, короткая рубашка с оторванным рукавом заканчивалась выше пупка, ниже пояса он обмотался каким-то мешком. — Не налезли штаны, — виновато сказал Лютый. — Очень больно давили.

— Давай без подробностей, — попросила я. — Чего хотел?

Оборотень подошел ближе, и я невольно наморщила нос: от него несло потом и псиной.

— Не кривись, Василиса, сам от запаха не в восторге, но я очень спешил. Мне Ерема рассказал, что тут у вас произошло.

— Попрощаться бежал? Похвально. Ладно, позову Юлю, раз такое дело. — Я поднялась, повернулась к двери.

— Нет, я к тебе. — Лютый перехватил мою руку повыше локтя, и в ладонь мне опустился влажный тяжелый мешочек, в котором едва слышно звякнул металл.

В горле мгновенно пересохло.

— Это… — Я не решалась произнести.

— Тут ровно тридцать золотых — за то, что ты меня расколдовала, — сказал оборотень и почесал за ухом. — Пришлось нестись в волчью общину, а она за три леса. Еще и с вожаками беседы вести. Боялся, не успею.

— Лютый, — просипела я и откашлялась. — Давай все проясним: я не стану влиять на Юлю. Ваши отношения от этого не изменятся.

— Я понимаю, — кивнул он, длинные волосы упали на глаза.

— А чего он мокрый? — пощупала я мешочек.

— Так в пасти нес, слюни…

Кажется, Лютый смутился. Надо будет купить ему с десяток резинок. И заколку! И ободок!

Перед кустом сирени вырос белый силуэт Эльвиры. Как она так быстро перемещается? Только что была у озера!

— Еще одно условие выполнено, — резюмировала она. — Очень своевременно.

— Лютый! — Я сжала пальцами крупную кисть оборотня. — Спасибо! Правда! Это очень благородно с твоей стороны!

— Да ладно… — Он склонился ближе, шепнул мне на ухо: — Это еще и за блох, Василиса. Я никогда не забуду твоей доброты.

— Не хочу прерывать вашу беседу, — произнесла Эльвира. — Однако у вас всего пять минут, а последнее условие вы так и не выполнили.