Дома пили чай приехавшие в гости Новицкие.Левка, конечно же, тоже. Слева от него сидела маленькая невзрачненькая женщина,похожая на встрепанного воробья. Близко посаженные карие глазки, скошенныйподбородок, выступающие скулы. Одета незнакомка была с той простотой, котораявыдает настоящее богатство: узенькое черное платье и ожерелье из жемчуга.Наталья церемонно обносила гостей пирожными.

– Присоединяйся, – сказала, увидевменя, подруга.

– Спасибо, не хочу, головапобаливает, – пробормотала я, нащупывая языком дырку.

Вот ведь неудача, питаться придется отдельноот всех, даже откусить кусок по-порядочному не получится.

Мило улыбаясь присутствующим, Наталья подошла комне:

– Давай пить чай.

– Лучше пойду наверх, – пробормоталая и получила основательный пинок в зад от стоящей за спиной подруги. Так, ясно,Наташке нужно мое присутствие. Вздохнув, села в кресло. Десна немилосерднозаболела.

– Знакомься, Дашка, – проворковалаСонька, – это Тереза Ямпольская.

Обменявшись с гостьей поклонами и улыбками, япопыталась откусить кусок эклера. Жвачка моментально соскочила, и пирожноеприобрело резкий мятный вкус. Домашние вели себя более чем странно. Никто неругался, не орал и не выяснял отношений.

– Удивительно холодная погода, –сообщил Левка, церемонно помешивая сахар.

– Утром шел снег, – подхватилаэстафету Кока.

– Снег повредит урожаю зерновых, –заметил Казик.

– Говорят, в Подмосковье немноготеплее, – отметила Зайка.

– Кто-нибудь слушал прогноз погоды назавтра? – осведомилась Маня.

– Дождь со снегом, гололедица, –ответил Аркадий.

– Ужасно, – сказала Маня, аккуратнопромокнула рот салфеткой и обратилась к брату: – Аркашенька, будь любезен,передай безе.

– Конечно, дорогая, судовольствием, – ответил старшенький.

– Удивительно холодная погода, –опять сообщил Левка.

Я глядела на них во все глаза. Что, чертвозьми, происходит? Повальная эпидемия?

Чай пили долго, беседа журчала и журчала.Когда тема погоды оказалась исчерпанной, стали обсуждать терроризм на БлижнемВостоке, потом добрались до живописи. Левка ни разу не вышел из себя, Маня неорала, Аркадий не ругался с ней, вдова сидела тихо, как больная мышь. Сонькабезостановочно обращалась к бывшему мужу, предваряя каждое предложение фразой:«Ты, с твоим энциклопедическим умом». Наконец чайник опустел, и, церемонноспросив у Наташки разрешения, Левка повел Терезу в кабинет посмотреть гравюры.Как только дверь за ними захлопнулась, я не выдержала:

– Вы заболели? Что случилось?

Маня вытерла нос рукой и заорала:

– Так устала, будто камни таскала,вспотела вся от напряжения.

– Меньше надо пирожных хомякать, –отреагировал брат.

– А ты не считай, – понеслась ватаку Маня.

Казик рассмеялся:

– Милая Маша так старалась!

Портретист посмотрел на меня:

– Тереза Ямпольская – молодая и оченьбогатая вдова. Муж был старше ее на тридцать лет и благополучно умер, оставивхорошо обеспеченной. Тереза скучала и не прочь снова попытать счастья взамужестве. Но боится, что женихов привлекает приданое. И еще – ей хочетсявыбрать в спутники жизни человека интеллектуального труда, тонкого, нежного,остро чувствующего. Первый муж у нее не отличался особой интеллигентностью.

– Короче, мы решили, – влезлаСонька, – Левка вполне способен утешить Терезу.

– Дурацкая идея, – вырвалось уменя. – Левка сумеет сдерживаться всего два часа, потом его инсульт отнапряжения хватит.

– Он уже три дня продержался, –хихикнула Кока.

– Надо помочь дяде Леве, – выступилаМаня, – пусть эта тетка видит, что мы все тут люди с образованием,интеллигентные и тонкие. Не смей есть мою корзиночку! – завопила она набрата.

– Ты уже четыре уложила, –оправдывался тот.

Дверь распахнулась, Левка с Терезой вернулисьв гостиную. Мы тут же заулыбались.

– Понравились гравюры? – осведомиласьНаташка.

Тереза выразила восторг. Беседа плавно потекладальше.

Поздно вечером, когда я в ванной разглядывалабрешь во рту, ко мне ворвалась Маня. Я не успела быстро захлопнуть рот, и дочьувидела беспорядок.

– Кошмар, – сказала она, обозреваядырку, – срочно езжай к Владимиру.

– Была уже, сказал, что через две неделипоставит коронку, не раньше.

Маня примолкла, потом хлопнула ладонью по лбу.

– Знаю! Помнишь Матрену Ивановну?

Год тому назад Зайка подарила Мане на деньрождения ужасающую куклу, сделанную со всеми анатомическими подробностями.Волосы на голове казались натуральными, во рту торчали зубы, ростом чудище былос пятилетнего ребенка. Машка назвала монстра Матреной Ивановной и закинула нашкаф. И вот сейчас она приволокла страшилище в мою спальню.

– Раскрой рот, закрой глаза, –велела дочь.

Пришлось покориться. Холодные, пахнущие мыломпальцы закопошились у меня во рту.

– Гляди, – велела через некотороевремя Маня.

Зеркало отразило чудесную картину – все зубына месте. Только один чуть более белый и узкий. Я сжала и снова разжалачелюсти. Зуб моментально вывалился.

– Где ты достала его? – спросила я внедоумении.

– У Матрены Ивановны вытащила, ей безразницы.

– Зря куклу поломала, все равно держатьсяне станет.

– Станет, сейчас приделаем.

– Как?

– Возьму у Зайки клей, которым онаприклеивает искусственные ногти.

И дочь с топотом понеслась к невестке. Черезпару минут, издавая довольные вопли, она велела мне открыть рот и приняласьприлаживать протез.

– Сиди так пятнадцать минут, – велелдоморощенный протезист. – На баночке написано: «Застывает через четвертьчаса».

Я покорно осталась с разинутым ртом, слюнитекли, как у ротвейлера. Наконец Маня велела:

– Давай.