– Часто вы с ней встречались?…

– Ты правильно догадался: встречались… до изнеможения… Потому что это не запрещается.

Прокурор встал со стула и направился к двери. Не доходя остановился, взялся за ручку и произнес тоном не терпящим возражений:

– А теперь попрошу – вон из моего кабинета! Пошутили и хватит!

– Вы задержаны, – тихо произнес Ким, часто моргая восточными веками. – Как лицо, только что совершившее преступление… Не надо сцен, юрист…

Драница подошел к Зудилову, взял за локоть и силой развернул к стене. Наручники зло захрустели на нежных запястьях.

Всех троих, включая секретаршу Катю, вывели из кабинета прокурора и коридором повели этажом ниже. Благо, все три организации находятся в одном здании.

По пути выскочил из своего кабинета прямо на лестничную площадку заместитель прокурора и вытаращил глаза: оперативники из «убойного отдела» ведут под конвоем живого прокурора. Неужели, этот успел прикончить кого-то, пока они чаи гоняли с помощником?

– В чем дело? – спросил он Драницу.

– Ничего страшного, – ответил за того следователь Ким. – Всего лишь взятка. Сообщите своим наверх, что в районе нет больше прокурора. И передайте, чтобы в вашем ведомстве не вздумали темнить: журналисты ожидают пресс-конференции.

Заместитель развел руками. Конечно, он сообщит своим – туда, куда нужно. Прокурору области Малышеву, например.

Заместитель исполнил, что от него потребовали, потому что не прошло и получаса, как в кабинет следователя влетел прокурор области. Оставил дверь нараспашку. Подошел к столу и протянул руку Ли Фу. Прокурор области такой-то. Затем развернулся в сторону Зудилова и добавил:

– Хочу лично надзирать за производством следственных действий. Вы его уже допросили?… И какие у нас материалы?…

Прокурору вкратце доложили.

– Вот даже как?… А можно я посмотрю? Не ради любопытства, конечно…

Ему протянули протокол осмотра, включили видеозапись. Заключение эксперта по поводу денег уже тоже лежало на столе.

Прокурору области потребовалось всего пять минут, чтобы понять, что дело серьезное и заднего хода у этого дела не может быть.

Он уставился на Зудилова:

– Что ты можешь сказать?

– Я просил адвоката! – воскликнул тот.

– Они все улетели на луну… – ухмыльнулся его бывший начальник.

– Вы не можете так отвечать!.. – продолжал упорствовать Зудилов. – Вы сами прокурор и не можете мне отказать в защите!..

– А никто и не отказывает, – спокойно ответил Малышев. – Просто никого нет пока под рукой. А ты расскажи нам без адвоката… Облегчи душу… Зачем тебе адвокат – ты же сам юрист и понимаешь, что деятельное участие в следствии будет судом учтено.

Зудилов неожиданно принялся часто моргать. И вдруг завыл, заскулил по-собачьи, некрасиво, со слезами и мокрым носом.

– Тьфу ты!.. – Прокурор области резко шагнул к двери. – Продолжайте следствие, – и скрылся за дверью.

– Что вас интересует? – сморкался Зудилов. – Я все подпишу… А от защитника я отказываюсь…

– Меня интересует Василиса Прекрасная, – произнес Ким и уставился восточными припухшими веками Зудилову в самую душу. Как следователь, он только что получил от прокурора области благословение и мог себе это позволить.

– Василиса П…

Зудилов словно не понимал, о ком шла речь. Потом до него дошло. Ведь это председатель суда. Непотопляемая Василиса! Глыба! О которую не один порядочный человек разбился. Тварь под названием Новая Вечная Гармония. «Судья не может быть привлечен к уголовной ответственности иначе как в порядке, определяемом…»

– Мы ждем, – напомнил Ким. – Что вы можете нам сказать об этом человеке? Говорят, у нее особый взгляд на юриспруденцию… Отличный от других…

Губы у прокурора дернулись.

– О да! – вырвалось у него из груди. – Совершенно даже особый. Даже не взгляд, а какое-то поветрие. Это словно пир во время чумы. Я всегда с ней спорил…

– А потом согласились?

– Пришлось уступить. Майор Лушников – ее рук дело. С ее подачи хотели с ним разделаться…

Безнадежно глух тот, кто не хочет слушать, но подполковник Уляхин не страдает этой особенностью – он шагает в ногу со временем. Появилась возможность на чужом горбу, допустим, в рай въехать – он и едет. Заключил договор на срок жизни с организацией и в ус не дует, поскольку та деньги исправно чехлит – к пенсии прибавка внушительная. Он эти деньги направляет в нужное русло. В основном на горло, конечно.

Господа Гирины вне себя от подобного поведения: совершенно человек вышел из колеи. Напялил обмундирование, шинель и лазит по квартире. Шинель сидит на нем как на корове седло, портупея сбилась, пристяжные, времен войны, погоны с краповыми просветами топырятся в разные стороны, как крылья у плотоядной птицы. Дед специально такие себе приспособил на шинель: пришитые, более позднего времени, отпорол, сделал на плечах поперечные шлевки и нацепил. На ногах у него хромовые сапоги. Начищенные. Блестят. Темно-синие брюки-галифе с краповыми полосками разлетаются на стороны изогнутыми боками.

Гирины вместе с Лушниковыми, отцом и сыном, пришли с утра и запели старую песню: как ему только не стыдно да как не совестно, старому дураку.

– Погляди на себя в зеркало, на кого ты походишь!..

Однако тому хоть бы что – хоть кол на голове теши: на кого надо, на того и смахивает – это, между прочим, его собственное дело – никто не может вмешиваться в его личную жизнь.

Попугай никому ничего объяснять не собирался и вел себя грубо. Пошли к такой-то бабушке, нашли тоже мальчика…

– У тебя руки с похмелья трясутся! Посмотри сам! – указывал растопыренными пальцами Гирин. – Алкоголик! Сдохнешь! А твое имущество достанется государству.

– Ошибаешься, – тихо поправил его Уляхин. – Одной частной организации. Которая, между прочим, исправно платит мне рупь. И я этим рублем довольный…

Проговорил, нос задрал кверху и подошел к столику, заваленному посудой. Выбрал бутылку, опрокинул горлышком вниз, дожидаясь, пока остатки алкоголя вытекут в ребристую емкость. Уцепил узловатыми пальцами граненый стакан и залпом выпил. Крякнул, а потом надолго зажмурил один глаз, уставив другой в лицо Николаю Лушникову.

Николай шмыгнул носом и ничего не сказал. Опустил глаза книзу. А что он скажет, если он подполковнику во внуки годится.

– Скажи ему хоть ты, – чешутся с боков Гирины.

– Да! Скажи… – подхватывает отец.

– Вот этого вот не надо! – Глаз у подполковника открылся, стакан возвратился к столу. – Не надо меня учить, как на свете обитать.

– Помрешь! Раньше времени! – Гирина скрипнула на стуле. – Уйдешь в могилу, а те будут только радоваться…