– Нет. Но я был готов к самому худшему, Карл.Если бы у Данлэпа возникли малейшие подозрения, я свалил бы его кулаком на пол,рванул из банка, сел в такси и помчался в аэропорт. В бумажнике у меня лежалибилеты на три различных рейса.

– И куда бы ты отправился?

– Не забывай, в тот момент я еще считалсятрупом.

Наверное, в Бразилию. Устроился бы куда-нибудьбарменом и провел остаток дней на пляже. Оглядываясь назад, могу сказать, чтобез денег мне было бы даже лучше. Но раз они стали моими, значит, за нимидолжна была начаться охота. Поэтому я сейчас здесь. Но все сложилось, как япланировал. Данлэп задал вполне разумные вопросы, и мои ответы полностьюудовлетворили его. Он подтвердил получение денег, и я тут же распорядилсяперевести их на Мальту.

– Всю сумму?”?

– Почти. Узнав, что деньги вот-вот уйдутиз-под его власти, Данлэп на мгновение заколебался, а я едва не проглотил языкот волнения. Он начал мямлить что-то о полагающемся гонораре за услуги, и язаставил себя спросить, о какой сумме идет речь. Залившись румянцем и опустивглаза, Данлэп сказал, что пятидесяти тысяч будет достаточно. Я тут жесогласился. Пятьдесят тысяч долларов остались на счете и были позже переведеныДанлэпу. Банк находится в деловой части Нассо…

– Находился. Через шесть месяцев после твоегоограбления он рухнул.

– Да-Да. Я что-то слышал об этом. Очень жаль.Выйдя из дверей, я почувствовал бешеное желание пуститься через улицувприпрыжку. Мне хотелось орать и размахивать руками, но я каким-то чудомсдержался. Остановив первое же такси, сказал водителю, что опаздываю ваэропорт. Он газанул. Самолет в Атланту вылетал через час, в Майами – черезполтора. На нью-йоркский рейс как раз шла посадка, поэтому я прилетел в ЛаГуардиа.

– С девяноста миллионами долларов.

– Минус пятьдесят тысяч для старины Данлэпа.Это был самый долгий полет в моей жизни, Карл. Я выпил на борту три мартини, новсе равно представлял собой клубок нервов. Закрывал глаза и видел встречающихменя копов с автоматами наперевес. Я прямо-таки чувствовал, что Данлэпзаподозрил что-то, позвонил в фирму и моим партнерам удалось вычислить мойрейс. Ужасно хотелось сорваться с места и броситься из самолета вон. Мыприземлились, подрулили к зданию аэровокзала, и я спустился по трапу. Вхожу втерминал, и мне в глаза бьет фотовспышка. Ну, думаю, вот оно! Взяли. Оказалось,какой-то ребенок забавлялся своим “Кодаком”. Я опрометью побежал в туалет ипросидел там целых двадцать минут. Дорожная сумка со всеми пожитками стояла накафельном полу.

– И с девяноста миллионами.

– Ода.

– Как деньги очутились в Панаме?

– Откуда ты знаешь про Панаму?

– Я – судья, Патрик. Иногда обмениваюсьфразой-другой с полисменами, город ведь у нас небольшой.

– Из Нассо я передал инструкцию на Мальту, иоттуда деньги быстренько перевели в Панаму.

– Ты стал настоящим волшебником по частипрятать свои сокровища.

– Для этого потребовалась небольшаяисследовательская работа. Я готовился целый год. Скажи, Карл, а когда тыуслышал о том, что деньги пропали?

Хаски расхохотался и, подняв руки, сцепил ихза головой.

– Видишь ли, твои приятели в фирме неприложили никаких усилий, чтобы все прошло тихо.

– Я поражен.

– В действительности же весь город знал, чтоони вот-вот превратятся в крезов. Так секретничать и так бешено кидатьсяденьгами! Хаварек приобрел самый большой и самый черный из “мерседесов”, какойя когда-либо видел.

Личный архитектор Витрано заканчивал проектего нового дома – тысяча триста квадратных метров. Рэпли подписал контракт напокупку двадцатипятиметровой яхты – сказал, что подумывает о выходе на пенсию.Несколько раз до меня доносились обрывки их разговоров. Гонорар в тридцатьмиллионов довольно трудно спрятать в наших местах, но твои бывшие партнеры дажене пытались этого сделать. Им хотелось, чтобы люди знали об их успехе.

– Спесивые недоумки.

– Ты нанес свой удар в четверг, так?

– Да, двадцать шестого марта.

– На следующий день у меня было назначенорассмотрение гражданского иска, и тут позвонили из твоей фирмы.

Сообщили, что у партнеров возникли проблемы:исчезли деньги. Все сразу. Кто-то за океаном наложил на них лапу.

– А мое имя упоминалось?

– Не сразу, хотя много времени для этого тожене потребовалось. Прошел слух, что камеры наблюдения в банке засекли кого-то,отдаленно похожего на тебя. Припомнили сомнительные моменты твоей гибели, ислух распространился по всему городу.

– Ты поверил, что это сделал я?

– Сначала я был слишком изумлен, чтобы чему-товерить, как, собственно, и все остальные. Мы же похоронили тебя, отправили навечный покой, прочитали молитвы. Но с течением времени из разрозненныхфрагментов головоломки начала складываться целая картина. Новое завещание,страховой полис, тело, которое кремировали, – люди стали что-то подозревать.Потом выяснилось, что все кабинеты фирмы напичканы “жучками”. Повсюду шнырялиагенты ФБР, задавали вопросы. Через неделю уже почти никто не сомневался в том,чьих рук это дело.

– Ты не испытывал чувство гордости за меня?

– Я бы не сказал, что гордился тобой.Удивлялся – да.

Был ошеломлен. В конце концов, ведь чье-томертвое тело мы же похоронили. А потом все это меня заинтриговало.

– И ни намека на восхищение?

– Такого я не припомню, Патрик. Нет. Для тогочтобы ты смог украсть деньги, понадобилась смерть невинного человека. К тому жеты оставил здесь свою жену и дочь.

– Жена была только рада, а дочь не моя.

– Тогда я этого не знал. Да и никто не знал.Нет, не думаю, чтобы тобой у нас восхищались.

– А что мои коллеги в фирме?

– Их не видели месяцами. Арициа предъявил имиск, а потом так же поступили и многие другие. Фирма допустила значительныйперерасход средств и оказалась банкротом.

Начались разводы, спиртное – словом, что-тоужасное. Классический пример самоуничтожения.

Патрик забрался под одеяло и осторожноподогнул колени. Услышанное вызвало у него злорадную усмешку. Судья встал,подошел к окну.