Манштейн считал, что единственное спасение для 6-й армии – это немедленный прорыв на соединение с котельнической группировкой, еще находившейся у реки Мышкова. На этот раз против прорыва не возражал и Гитлер. Однако Паулюс не рискнул прорываться, считая, что у него не хватит горючего, чтобы соединиться с Готом. Для прорыва 6-й армии требовалось совершить перегруппировку, которая бы в условиях дефицита горючего и снежной и морозной зимы заняла бы несколько суток. Какой-то шанс давало только начало прорыва немедленно, 19 декабря, теми дивизиями, которые находились ближе всего к группировке Гота. Тогда часть советских войск пришлось бы повернуть от Мышковы для укрепления внутреннего фронта окружения, а армия Малиновского еще не подошла. Установив связь с 4-й танковой армией и получив необходимое горючее и боеприпасы, 6-я армия могла приступить к отводу своих войск из Сталинграда. Но 21 декабря Шмидт сообщил, что горючего танкам окруженной группировки хватит только на то, чтобы продвинуться на 20 км, а расстояние до деблокирующей группировки было в 2,5 раза большим – 54 км.

С 19 по 24 декабря танковые дивизии 57-го корпуса удерживали позиции на реке Мышкова. 23 декабря в связи с наступлением советских войск против 8-й итальянской армии Манштейн вынужден был перебросить 6-ю танковую дивизию на нижнее течение Чира. Оставшихся двух дивизий для удержания позиций на Мышкове, включая плацдарм на ее северном берегу, было явно недостаточно. В тот же день Манштейн запросил у Паулюса, может ли он самостоятельно прорываться из окружения, оставив Сталинград, если того потребует обстановка. Фельдмаршал намекнул, что деблокирующая операция не может быть продолжена. Паулюс ответил, что прорываться «лучше сейчас, чем потом», и попросил дать разрешение на прорыв. Но Маншейн не рискнул отдать такой приказ, вероятно, сомневаясь, что 57-й корпус сможет удержать свои позиции до того, как к ним выйдут авангарды 6-й армии.

Тем временем 2-я гвардейская армия 3 декабря в 165 эшелонах начала выдвигаться по двум маршрутам: из районов Тамбов, Рада, Платоновка – на Балашов и из районов Моршанск, Мичуринск, Раненбург, Лев Толстой – на Грязи. 10 декабря войска начали выгружаться на станциях Иловля, разъезд Тишкин, Арчеда, Калинино, Липки, Началино, разъезд 586 км.

А. М. Василевский вспоминал: «Планом предусматривались расчленение и ликвидация окруженной группировки последовательно в три этапа: на первом этапе силами Донского фронта должны быть уничтожены четыре пехотные дивизии западнее реки Россошка; на втором этапе ударом Донского фронта, в основном 2-й гвардейской армии, в юго-восточном направлении на Воропоново и встречным ударом 64-й армии Сталинградского фронта через Песчанку также на Воропоново изолировать, а затем пленить вражеские войска в южной части окруженной группировки; наконец, на третьем этапе ударом всех действовавших на внутреннем фронте армий Донского и Сталинградского фронтов, в общем направлении на Гумрак, окончательно сломить сопротивление окруженного противника и покончить с ним».

10 декабря Сталин одобрил этот план, телеграфировав Жукову: «Я думаю, что план Василевского можно одобрить. Начало ввода в действие 2-й гвардейской армии приурочить к 18 числу. Всю операцию по ликвидации окруженного противника закончить к 25–26 декабря. Жду ответа». Но 12 декабря началось наступление 4-й танковой армии Гота с целью деблокады 6-й армии Паулюса. Уже вечером этого дня Василевский задумался о повороте 2-й гвардейской армии против Гота. Он вспоминал: «…Я отправился в Заварыгин, чтобы, уведомив Ставку, принять более решительные меры против гитлеровцев, наступавших от Котельникова. Связаться с Верховным Главнокомандующим мне сразу не удалось. Тогда я проинформировал об обстановке на юге командующего Донским фронтом К. К. Рокоссовского и оказавшегося в то время в его штабе командующего 2-й гвардейской армией Р. Я. Малиновского о том, что намерен просить Ставку по мере прибытия соединений 2-й гвардейской армии немедленно направлять их к югу от Сталинграда, навстречу наступавшим войскам Манштейна. Я предложил Малиновскому тотчас приступить к организации переброски уже готовых частей и соединений его армии форсированным маршем на реку Мышкову, чтобы, упредив противника, дать ему на рубеже Мышковы решительный отпор. Следует заметить, что к тому времени из 165 железнодорожных эшелонов, занятых перевозкой гвардейцев, в район к северо-западу от Сталинграда прибыли и разгрузились только 60. С ними же прибыли штаб армии и 1-й стрелковый корпус».

Ночью на 13-е декабря состоялся разговор Василевского со Сталиным. Сначала Верховный Главнокомандующий не согласился с начальником Генштаба, и сказал, что рассмотрит вопрос о повороте 2-й гвардейской армии на заседании ГКО. Лишь около 5 утра последовала санкция Сталина на передачу армии Малиновского в Сталинградский фронт и использование ее против котельнической группировки была наконец получена.

Против того, что у него отнимают 2-ю гвардейскую, горячо протестовал Рокоссовский. По словам Василевского, «командующий Донским фронтом, мой друг К. К. Рокоссовский, не был согласен с передачей 2-й гвардейской армии Сталинградскому фронту. Более того, настойчиво просил не делать этого и пытался склонить на свою сторону И. В. Сталина.

Уже после войны он не раз вспоминал об этом.

– Ты был все же тогда не прав, – говорил Константин Константинович. – Я со 2-й гвардейской еще до подхода Манштейна разгромил бы оголодавшие и замерзающие дивизии Паулюса».

Вероятно, возражения Рокоссовского несколько задержали отдачу соответствующей директивы, которая была получена Василевским только 14 декабря в 22:30.

Тем самым Сталин окончательно санкционировал поворот 2-й гвардейской армии против Гота, который фактически осуществлялся уже с 13 декабря по инициативе Василевского, основывавшегося на устном согласии Сталина.

По словам Александра Михайловича, «в ночь на 14 декабря последовало и еще одно очень важное решение Ставки: изменить направление главного удара Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. Если по плану операции «Сатурн» оно намечалось прямо на юг, через Миллерово на Ростов, в тыл всей группировке противника на южном крыле советско-германского фронта, то теперь было решено после разгрома итальянской армии на среднем течении Дона направить удар на юго-восток, в сторону Морозовска и Тормосина, то есть в тыл деблокирующей группировке Манштейна.

Поскольку это решение Ставки представляет особый интерес и вызывает у некоторых пишущих об этом сомнения в его правильности, позволю себе остановиться на нем подробнее. Прежде всего, чем же руководствовалась Ставка, отказываясь от проведения в жизнь столь важного и уже подготовленного к выполнению стратегического решения? Ответ на этот вопрос дает директива Верховного Главнокомандующего от 13 декабря, адресованная Воронову, Ватутину и Голикову. В ней отмечалось, что в конце ноября, когда задумывалась операция «Сатурн», обстановка для нее была благоприятная и операция была вполне обоснована. «В дальнейшем, однако, обстановка изменилась не в пользу нас. Романенко и Лелюшенко стоят в обороне и не могут двигаться вперед, так как за это время противник успел подвести с запада ряд пехотных (в документе стрелковых. – примечание А. М. Василевского) дивизий и танковых соединений, которые сдерживают их. Следовательно, удар с севера не встретит прямой поддержки с востока от Романенко, ввиду чего наступление в сторону Каменск – Ростов не может получить успеха». Далее Верховный замечал, что 2-я гвардейская армия не может быть использована для операции «Сатурн», так как работает на другом фронте».