Последнее заявление Лида сделала, уже выходяиз кабинета Савельева. Я, обозлившись на хамку, слишком сильно хлопнула крышкойсекретера. Послышался тихий скрип, сбоку откинулась декоративная накладка,обнажилось тайное отделение, о существовании которого я и не предполагала.Впрочем, думаю, Вера тоже не знала о секретном отсеке, иначе бы непременнопоказала его мне. Испытывая неуместное любопытство, я наклонилась, увиделанебольшую коробочку, вытащила ее и открыла.

Внутри лежало кольцо с большим бриллиантом,окруженным более мелкими темными камнями. Я сразу узнала украшение – именно онокрасовалось на пальчике Ани Родионовой в тот день, когда любящий дедушка КимЕфимович Бусыгин сделал памятный снимок внучки.

Можете смеяться надо мной сколько угодно, но ялюблю чертить схемы: когда смотришь на кружочки и стрелочки, рано или поздноприходит ясность мысли. Я просидела за столом в своей комнате не один час,потом позвонила в наш французский дом и тут же начала злиться: ну неужелинельзя сразу взять трубку? Наконец до слуха донеслось шуршание и голос Ирки:

– Чертовы французы, офигели совсем! Бонжур… э…ву… парлэ… э… ё-моё… как же это по-ихнему…

– Можешь не стараться, – остановила я«полиглотку», – свои на проводе.

Ира отреагировала неадекватно:

– Матерь Божья, случилось чего?

Меня охватило искреннее возмущение:

– Я не могу позвонить в родное гнездо? Почемусразу паника? Позови Дегтярева! Он на месте или ушел?

– В спальне, – обиженно ответила Ирка.

– Так переведи на него звонок, – потребовалая. – Напоминаю, как пользоваться внутренней линией: сначала нажимаешь на трубкекнопку «интерком», а затем цифру два.

– Сумасшедший дом… – вздохнула домработница, –коттедж полоумного кролика.

Я не стала реагировать на Иркины замечания истала слушать длинные гудки, один, третий, пятый, девятый, пятнадцатый…

– М-м-м, – наконец простонал полковник, –м-м-м.

– Привет, – бойко заговорила я, – срочно нужнатвоя помощь!

Александр Михайлович закряхтел:

– Это кто?

– Ты пьян? – поразилась я. – Не узнал меня?

– Кого? – протянул Дегтярев. – Эй! Силь вупле! Антвортен![13]

– Очевидно, мне, как преподавателюфранцузского языка, следует застрелиться, – вздохнула я. – Ты моепедагогическое Ватерлоо,[14] полная победа русского мента над иностраннойграмматикой и лексикой. Странно, однако, с остальными моими учениками такого эффектане наблюдалось, большинство студиозусов могло поддержать беседы на темы «Моякомната», «Москва – город-герой» и даже весьма бойко сообщить кое-какуюинформацию о себе.

– Дарья, ты? – осенило Дегтярева.

– И снова здравствуй, – хихикнула я, – почему такстранно себя ведешь?

– Я спал, – признался полковник.

– Этак ты всю жизнь продрыхнешь, – укорила яприятеля, – ладно, мне очень нужна твоя помощь. Слушай, не перебивай!

– Ну за что мне это наказание… – необрадовался полковник.

Забыв про счет, который телефонная компания,потирая от радости руки, пришлет нам в конце месяца, я подробно изложила сутьдела.

Полковник засопел и зашуршал бумагами.

– Эй, что ты делаешь? – спросила я.

– Ищу телефон Бориса Григорьева, поедешь кнему, – пояснил Дегтярев. – Черт, листок выпал.

– Почему ты не пользуешься книжкой вмобильном? Ведь это удобно же.

– Не говори глупостей, – отрезал АлександрМихайлович. – Ни разу не видел человека с примотанным к сотовому блокнотом.

Я с трудом сдержала смех:

– Книжка внутри.

– Где?

– Прямо в аппарате. Неужели не знаешь? Тебенадо как следует изучить телефон, у него много функций, – сообщила я. – Трубкаможет служить будильником, ежедневником, радио, фотоаппаратом, диктофоном. Дляначала научись посылать эсэмэски!

– Мне это неинтересно, – заявил полковник.

– Очень удобно!

– Нет.

– Только попробуй, – не утихала я.

– Зачем?

– Если человечество сделало изобретение, имследует пользоваться!

– Зачем? – бубнил полковник.

– Ты же не ездишь на лошади и не читаешь присвече, – аргументировала я.

– А ПМС пользоваться не желаю! – рявкнулприятель.

– СМС, – поправила я отставшего от прогрессаполковника, – ПМС совсем другая вещь, она тебе точно ни к чему. Впрочем, стобой неприятность никогда и не случится. Ну нельзя демонстрировать такуюпещерную необразованность!

– Человечество давно изобрело часы, – гневноперебил меня Александр Михайлович, – почему ты не желаешь смотреть нациферблат?

– Я? Да у меня перед носом сейчас висятходики! – удивилась я странному замечанию.

– Ну и глянь, сколько они показывают? –поинтересовался полковник.

Я перевела взгляд на стрелки и ойкнула:

– Четыре утра! Я тебя разбудила?

– Да, – ответил не обремененный излишнимвоспитанием приятель, – выдернула из сна! Всю голову задурила, с какими-то ПМСда с СМС пристала. Записывай номер Бориса. Но не звони ему сейчас, подожди додевяти.

Я обиделась:

– Считаешь меня идиоткой?

– Ага, – не постеснялся согласиться АлександрМихайлович.

Не успела я около одиннадцати утра войти вкабинет к Григорьеву, как Борис сразу встал и вполне искренне сказал:

– Наслышан о вас! Садитесь, пожалуйста.Александр Михайлович в отпуске?

– Да, он во Франции, – кивнула я.

Григорьев включил электрочайник,предусмотрительно спрятанный на подоконнике за рулонкой.