– Ты как узнала, что я здесь?

– А мы видели, когда вы в подъезд-то заходили. Я сначала сразу хотела за тобой пойти, а потом решила домой сбегать переодеться, ноги промочила. Ты у нее электронную игру видела? Такая, как у нас волк яйца ловит, только там вместо волка такие… ну, такие штыри-то, и надо на них кнопками пирамидки насаживать.

Саша ничего не поняла. Какие штыри, что насаживать? Она только сообразила, что Анька ходила к Вике в гости без нее. Слезы брызнули. Но не из глаз, а как будто откуда-то из горла. И теперь она ими подавилась. Саша сильно напрягла мышцы шеи и весь рот, чтобы удержать их в себе. Вот ведь какая! И даже не говорила.

– Так ты видела? Игру-то?

– Я рыбок видела в аквариуме. Четыре сомика.

– А было-то пять, – протянула Анька задумчиво, помолчала немного и потом сказала: – Ты туда больше не ходи. У них что-то там… Они того, ку-ку.

– Ты тоже заметила?

– Еще бы!

– А ты пирожки у них ела?

– Нет, не ела.

– И чай не пила без заварки?

– Нет.

– А что вы делали?

– Радио слушали. Но! Там сказка была, ну, про принцессу на горошине. Я пришла, мама включила радио, и мы все вместе слушали.

– А потом?

– А потом я сказала, что мне надо в магазин, и убежала.

– Да уж… Может, они сумасшедшие?

– Так говорю же – ку-ку! Точно! Ты видела, как у них дома-то? Мама вечером приходит и пылинки пересчитывает, если лишнюю найдет, заставляет генеральную уборку делать.

Обе рассмеялись. Саша вздохнула – наверное, Анька тоже туда случайно попала. Очень хорошо, что ей не понравилось. Вика, бедная Вика… Хотя нет, она не бедная. Она глупая. Уж лучше такие троечницы, как Анька. Они пошли к Анькиному подъезду, сели на лавку.

– Вы пирожки там ели? – спросила Саша и повернулась в сторону. Ну и зачем спросила? Если и ели, что она станет делать? Уйдет?

– Где? – не поняла Анька.

– Ну, на участке. Там пирожки были и ватрушки. И самовар, и песни играли.

– На выбора́х-то? Так я внутрь не заходила. Женька уперлась – на горке да на горке, мы и катались, ждали маму с папой. А потом пошли на завод. Там в общаге папины друзья. Папа-то на заводе работал раньше, до рынка.

Саша помнила. Как хорошо, что и пирогов этих Анька не ела. А то некрасиво бы получилось, что ее подкупили, а она бы даже не поняла.

– Пойдем к нам? – предложила Анька. – Мультики включим. Мама с папой сейчас уйдут с малявкой в гости, там у такой же малышни день рождения.

– А который час? – Саша испугалась, что вообще забыла про время.

Анька показала часы – уже было начало третьего. Долго же она у Вики просидела. Надо домой.

– Меня мама ждет суп есть. Может, лучше ты к нам? Только у нас Серёжа орет всё время. – Она позвала и тут же спохватилась: мама не очень любила нежданных гостей. Никогда об этом прямо не говорила, но и не привечала, как она сама это называла.

– Не хочу, надоели эти шмакодявки. Хватит с меня Женьки-то.

Саша Аньку понимала. Ведь если рассудить, Анька Женю и воспитала. Годик Жене был, не больше, когда родители стали в Польшу ездить. Анька с бабой Тоней на хозяйстве оставалась. Аньке-то самой сколько было? Пять-шесть? Да, родители же стали вдвоем ездить, когда они в первый класс пошли. С шести лет Анька с Женей нянчилась. Поди, надоело уже.

– Я вечером зайду, если отпустят и если мама потом за мной пообещает прийти, – сказала Саша и зачем-то спросила: – Ты дома вечером будешь?

Можно подумать, у Аньки куча дел.

– Приходи, мама-то с папой и с Женькой до завтра уходят, они едут в «Зареку» к тете Алёне. Это тетя моя. У нее близнецы, им четыре будет. Вот, они едут в гости.

Как хорошо! Главное, чтобы мама вечером отпустила и потом пришла забрать. Ночи сейчас темные, холодные, одной страшно.

– Я приду, – сказала она Аньке и побежала домой.

Серёжа ползал у них в комнате по паласу. Вернее, не ползал, а извивался на животе, как червь. Сколько ему? Он уже давно должен ходить, а вместо этого даже не ползает. Говорят, потому что очень толстый. Щеки, что ли, у него перевешивают? Бабушка таскает его с седьмого, из своей комнаты, на восьмой и обратно. И гулять каждый день вниз спускает. Прямо как мама раньше Сашу, только она не была такой толстой и рано начала ходить. В семь месяцев уже стояла в кроватке и делала первые шаги. А Серёжа только катается по полу и гундосит. Вот он мычит что-то и показывает подбородком на кресло. Одной рукой ухватывается за сиденье, хочет подтянуться, почти во весь рост вытягивается, но никак не может встать.

– Ну что, погуляли? – мимоходом спросила бабушка и тут же наклонилась над Серёжей:

– И кто у нас тут будет делать зарядку?

Серёже прописали упражнения, но он не хочет заниматься. Бабушка придумала свои задания.

– Покажи тете Ларисе, как папа денюжку зарабатывает? А? Ню? Ню? Ню как?

Бабушка приторно улыбнулась Серёже и потом зло крикнула маму:

– Лариска, ну ты где?

Мама выбежала с посудой из ванной. Поставила мытые тарелки на стол, вытерла руки о халат и тоже наклонилась над Серёжей: они с бабушкой смотрели на него так, будто разглядывали рыб в аквариуме, а тот, словно толстый сом, ворочался на полу. Бабушка повторила просьбу, улыбнувшись еще слащавей:

– Ню-ню? Как папа денюжку у нас зарабатывает?

Серёжа начал раскачиваться торсом из стороны в сторону, будто метательный снаряд. Наконец как следует махнул правой рукой, перекатился на бок, ухватился за кресло и сел. Потом он сложил руки в кулачки и стал стучать одним о другой: вот так, мол, зарабатывает.

Саша уже разделась и теперь стояла возле обеденного стола. Вот бы так все деньги зарабатывали. Постучал себе кулачками – и пошел покупать пальто.

«Дурак», – выругалась Саша. Она слышала, что мальчики позже взрослеют. Но чтобы настолько позже, она не верила. Этот не ходит, не ползает и не говорит. И стучит глупо кулачками.

– А мама как денежки зарабатывает? – подошла Саша к Серёже, тоже наклонилась и строго посмотрела ему в глаза. Он отвел взгляд, заволновался, стал елозить взглядом то по бабушке, то по маме – искать поддержки. Мама пожала плечами. Бабушка сама потянулась складывать Серёже ручки в кулачки:

– Ну, как мама зарабатывает? От так, от так, –