губернатор Нассау себе ни в чем не отказывает либо просто пытается быть самым радушным хозяином, боясь решительного возмездия со стороны Кеннета. А тому не нужно, чтобы такой червь, как Коулсон, питал к нему уважение. Достаточно будет и того, что он боится. Лишь бы выполнил приказанное в кратчайшие сроки.

– Уверяю вас, эти платья не носила ни единая живая душа. Мы везли их из Кингстона в Лондон.

Он обещал их своей невесте Катрин, но никогда не признается в этом Моргане, чтобы та не выдумала чего дурного. Пусть предполагает, что каждое из них должно было отправиться на продажу, а не в гардероб к его избраннице. Катрин придется удовлетвориться малым, если вообще придется. Бентлей не посылал ей писем уже более полугода, а те, что направила ему она, так и не распечатал. Они все лежат в ящике стола, бережно перевязанные лентой.

Когда Бентлей в море, он предпочитает полностью отдаваться работе и не развлекать себя листами, содержащими фантазии о беззаботной лондонской жизни, количестве детей и комнат в поместье. Он согласовал помолвку с ее отцом. И должен по возвращении заявиться на порог дома Катрин, дабы попросить ее руки, соблюдая формальности. Брак с дочерью адмирала должен только укрепить положение лорда в английской столице. И несколько военных кораблей станут его собственностью, собственностью Ост-Индской торговой компании. А там недалеко и до полноценной работы в парламенте. Может, удастся сместить и губернатора Ямайки. Но об этом пока рано думать. Сейчас все цели лорда – это расцвет Компании.

Лоуренс Кеннет никогда бы не одобрил брак своего сына с дочерью адмирала. Он искренне презирал все, связанное с морем и флотом. Капитаны, лейтенанты, офицеры и просто матросы для Лоуренса поголовно были людьми нечестивыми, не заслужившими ни звания, ни статуса. Он мог проклинать их часами, особенно в моменты, когда прикладывался к горячительным напиткам. Чертыхался, поминал всех святых и проклинал каждого, хоть раз ступившего на борт корабля. В такие моменты Бентлей прятал под половицу свои книги и надеялся, что отец никогда не узнает, что отставной капитан учил его по субботам вязать узлы, что ночами при огарке свечи он практиковался на обрывках веревки. Отставной капитан познакомил его и с Годфри.

Его отец давно гниет в могиле. И встретиться с ним на том свете Бентлей надеется не скоро.

– Я бы с удовольствием посмотрела на платья прямиком с Ямайки.

Мягкие черты Милен так и светятся любопытством, в отличие от О’Райли она заинтригована. Моргана же ковыряет ножом ногти, не впечатленная щедрым жестом Бентлея. Нужно было забрать у нее оружие.

– Надеюсь, меня не стошнит от вида всех этих юбок. И умоляю, никакого голубого муслина, это скверная ткань и унылый цвет.

– Мы перевозим около двух дюжин различных платьев. Полагаю, среди них вы сможете подобрать себе то, которое сможет удовлетворить вас полностью.

Кеннет в этом сомневается, Моргана привередливая дама, она обязательно не упустит возможности, чтобы насолить ему, как-нибудь уязвить или больно уколоть шпилькой под ребро. О’Райли нашла себе развлечение, теперь она будет стараться свести Бентлея с ума. Он мог уже сотню раз пожалеть о затеянном, но Кеннет всегда отличался целеустремленностью. И сейчас не намеревается отступать, сдавая все позиции.

– Мой отец никогда не скупился мне на платья, – ирландка ведет плечом, – и все равно мне было сложно угодить.

Впервые Моргана что-то говорит о своих родственниках, Бентлей склоняет голову набок, надеясь услышать еще что-нибудь. Например, имя отца, может, несколько слов о месте, где она родилась. Но капитан не собирается продолжать. Дворецкий подает чашку, наполненную не чем иным, как вином, и Моргана за несколько жадных глотков осушает ее. Кеннету сложно справиться с осуждением. Ну, разве может порядочная девушка без зазрения совести хлестать вино, еще и так в открытую?

И даже оправдания, что Моргана необычная, не помогают.

– Милорд, – в гостиную входит Спаркс. Он кланяется присутствующим и докладывает: – Ящики с платьями и туфлями доставили с «Приговаривающего».

О’Райли выдыхает через нос, и Бентлей одаривает ее саркастичной улыбкой. Все равно все будет так, как он хочет.

– Госпожа Милен, вас не затруднит помочь Моргане выбрать платье? Может, вашу старшую дочь тоже что-нибудь заинтересует. Берите, не стесняйтесь. Компании хватит средств, дабы покрыть расходы. Мистер Спаркс, пусть отнесут в малую гостиную.

Милен поднимается из кресла. С благодарностью в глазах приседает в реверансе перед Бентлеем и удаляется, чтобы созвать всех служанок. Суета охватывает дом. И вот уже по коридору проносится молодая леди – старшая дочь Коулсона, Амелия, – взмахнув ворохом бледных юбок. Кеннет вновь берет в руки чашку. Ароматный напиток успокаивает его нервы.

– Не могу понять, для чего этот маскарад.

Моргана запускает пальцы в волосы, почесывает затылок. Она потягивается в кресле, хрустит позвоночником и плечами. После чего выпрямляется и небрежно закидывает ногу на ногу.

– Дурость и…

– Мисс О’Райли, мы уже это обсуждали.

От капризов Морганы в конце концов у Кеннета начнет дергаться глаз на постоянной основе. Пусть девушка притягательна, но ее скверный характер портит все впечатление. Ей не хватает кротости, сдержанности. Моргана упряма, покуда она решила, что ей что-то нужно, упрется рогами и будет стоять на своем до конца, даже если ее будут погонять хлыстом. Строптивая, несдержанная и громогласная. Да только и Бентлей не так прост. Испытание терпением лучше, чем кровью.

– Отправляйтесь в гостиную, – Бентлей указывает ладонью на двери. – Будьте умничкой, выберите себе платье. И мы больше никогда впредь не вернемся к этому разговору.

* * *

Кабала нервирует. У Морганы подрагивает коленка, отчего она звучно стучит по полу каблуком сапога. Вокруг носится прислуга, разбирая ворох богатых тканей, что еще больше окунает ее в тоскливое прошлое. В их доме были пышные балы, она ездила также на праздники, организованные в других домах: к Кэт на ее свадьбу и прием по случаю рождения первенца, посещала брата отца, своего дядюшку Дункана – любителя разгульных вечеров на французский манер. Она помнит, как прислуга натирала паркет до блеска, намывала посуду, доставала праздничный сервиз и бочонок виски из погреба. И каждый раз все улыбались, барышни нежно приобнимали друг друга за плечи, словно действительно рады были встрече.

Сейчас она думает, что это были самые настоящие карнавалы лицемерия, где все друг на друга так или иначе имели зуб, а за спиной спешили оклеветать. Раньше она этого не понимала, теперь же, вырвавшись из удушливых стен галерей и маленьких гостиных, видит ситуацию ясно, как день. И тем неприятнее думать, что ее насильно втискивают в корсет и нижние юбки. Снова.

Солдаты Кеннета, облаченные в красно-черную форму, ставят на пол ящик. Они выдирают длинные искривленные гвозди из крышки, и взору Морганы предстают ряды шелковых туфель,