Удивительно, чего только можно было добиться с помощью легкой манипуляции.

– Что ж, вернемся к обсуждению вопроса насущного. Почему вы решили, что наш путь пролегает именно через Бермуды? Барнетт, записывайте сказанное капитаном.

С самого утра в поместье губернатора Нассау шумно. Гости прибывают и прибывают, каждый считает своим долгом поворковать с хозяйкой, похвалить красавицу Амелию и погладить по голове капризную малышку – самую младшую. У губернатора Нассау шестеро детей. Неудивительно, что он постарался для себя отстроить огромное поместье, где для каждого есть комната, где можно спрятаться от всех.

Бентлей сдержанно улыбается и кивает новым лицам. Из всех гостей лорд знает едва ли трех человек, включая Моргану и Коулсона. Но он обучался искусству ведения переговоров, поэтому легко находит язык с теми, кто кажется ему хоть немного интересным. Начало приема назначили после обеда, ближе к вечеру, чтобы не томиться в душных помещениях большого танцевального зала и можно было при желании выйти в сад и побродить меж не особенно ухоженных кустов. Губернатор постарался привнести в Нассау немного европейского лоска, но, по мнению Кеннета, вышло у него дурно и безвкусно. Пока люди – мужчины в дорогих нарядах с дамами в пышных платьях – расхаживают по галереям, Бентлей берет первый бокал с вином в руки и приветливо кивает капитану Харди.

– Мистер Кеннет, какая приятная неожиданность. Давеча мы с вами виделись…

– В Бостоне прошлым февралем.

– Oui[32]. Как идут дела у Компании? Наращиваете капитал?

Кеннет горделиво выпрямляется. Он и так держится статно и достойно, но все равно вытягивается подобно струне или тетиве лука. О работе Бентлей говорить любит, еще больше – о своих достижениях в ней. И, может, он не принимает участия в некоторых военных действиях, но он все еще вкладывает в Компанию свой капитал и просто не может не быть причастен к ее успехам.

– Сейчас французы обосновались в Пондишери. Их генерал-губернатор Дюпле надеется взять Мадрас. Но не думаю, что они смогут долго удерживать позиции. Французская компания слаба и очень сильно зависит от займов правительства. Еще пара лет, и Франция просто не сможет покрывать расходы. Им придется отказаться от поддержки столь гибельного предприятия. Уж я-то, капитан Харди, – Бентлей делает глоток вина, – знаю, о чем говорю.

Капитан Харди кивает, покручивает свои пышные раскидистые усы. С видом великого мыслителя он выслушивает прогнозы молодого лорда, после чего добавляет:

– Ну и правильно. Давно пора разобраться с ними. А что насчет испанцев? Слыхал, доставляют проблем эти гады. Эх, мой прадед тогда на Ла-Манше… ух, как они бежали!

Бентлея забавляет, как Харди всегда старается упомянуть в любом разговоре своего прадеда, принимавшего участие в разгроме Непобедимой армады испанцев. Этот человек действительно гордится своим наследием и только рад пересказать благодарному слушателю историю, которую слышал от отца, пересказанную до этого дедом. Великое дело – принимать участие в событии, запечатленном на страницах истории Британии. Когда-нибудь и сам лорд Бентлей Кеннет займет почетное место на какой-нибудь странице. И тогда уже о его вкладе в экономику Британии расскажут в школах и академиях.

– Верю, капитан Харди.

Мимо них проходят две девушки, прикрывая лица веерами, хотя на них и так надеты красочные маски. Точно! О своей-то маске лорд Кеннет забыл. Слишком увлекся разговорами и вином, а ведь сам же попросил устроить маскарад. Не венецианский карнавал, но и тут можно разгуляться. Бентлей достает золотую маску льва.

– Мистер Харди, полагаю, нам тоже следует преобразиться в угоду причудам хозяина.

Лорд прикладывает украшение к своему лицу и завязывает ленты на затылке. Старается затянуть их потуже, чтобы маска не сползала. Сегодня балом правит он, а не губернатор Коулсон, но все приглашенные этого не подозревают.

– А? Oui. Запамятовал, – капитан Харди тоже надевает маску, но та скрывает лишь верхнюю половину лица. Свои шикарные усы Томас прятать не планирует. Он разглаживает их, прихорашивается с улыбкой: – И чего вдруг Коулсону взбрело рядиться в зверье?

– Нынче так модно в Лондоне, капитан Харди. – Бентлей кидает взгляд на бокал в своей руке. Приходится отставить его на поднос слуги.

По широкой лестнице со второго этажа спускается леди. Ее багровое, словно выдержанное вино, словно кровь, платье элегантно подчеркивает фигуру. И Кеннет не может удержаться, чтобы не улыбнуться под маской. Он поправляет камзол и, кивнув Харди, делает шаг в сторону ступеней. Моргана выбрала лучшее из всех платьев. Кеннет так и думал, что красный цвет очарует влюбленную в роскошь пиратку, та никогда не разменивается по пустякам, но, чтобы помучить ее примерками, он запрятал его дальше всех.

За несколько месяцев путешествия с ней бок о бок лорд понял: у них есть одна общая черта – тяга красоваться на публике. И алый цвет – лишь очередная возможность приковать к себе все взгляды.

Кругом полно милых леди, напоминающих утонченных лебедей, в нежных нарядах, но Моргана – хитрая лисица, вышедшая на вечерний променад. Кеннет подобрал ей черную маску, перекликающуюся с темными рюшами и бантами на корсаже и с его собственным бархатным костюмом. Теперь она еще больше навевает мысли о стоящем на якоре «Остром лезвии».

Можно только представить, каких трудов прислуге стоило обуздать буйный нрав ирландки, чтобы втиснуть ее в корсет и собрать волосы в высокую прическу, начесав местами под стать европейским дамам. Кеннету удалось заглянуть в гостиную после того, как дамы выбрали себе по платью. Кругом он увидел пестрый хаос: то тут, то там лежали яркие ленты и кружева, подъюбники и туфли, потерявшие свою пару. Его раздосадовало такое отношение к вещам, но тихий разговор Мэри и Энн между собой убедил его, что дама, ради которой затевался прием, все же удовлетворилась и даже не бранилась как сапожник.

– Мисс О… – Бентлей изящно подает Моргане руку.

Миловидная девушка рядом с капитаном хихикает. Амелия нашла в О’Райли если не подругу, то идеал для подражания. Дочь губернатора Коулсона старается идти так же гордо, быть похожей на Моргану. Но розовому воздушному пирожному не стать драгоценным камнем. Амелия красива беспомощно, в то время как красота О’Райли разит.

Моргана есть рубин, блестящий стюартовский камень[33] безупречной огранки. Ирландка подает обтянутую шелковой перчаткой руку, и Кеннет целует кончики пальцев. Она никогда не потеряется в богатых интерьерах поместья и будет светиться на каждом приеме. Даже в клубке змей-аристократок никто не посмеет ее уязвить. Кеннет помогает капитану спуститься, Моргана делает последние два шага и выравнивается с ним.

– Вы прекрасны.

Бентлей испытывает волнение – не трепет предвкушения, а то самое чувство, когда внутри все заворачивается в узел. Обычно оно посещает лорда в самые ответственные моменты его жизни: