В 1595 году именно в этой библиотеке появился Nomenclator – ее первый каталог, ставший также первым в мире печатным библиотечным каталогом. В этом же году библиотека переместилась на верхний этаж здания на Фалиде Бахэйнкерк рядом с анатомическим театром, где и находилась до 1983 года. Сегодня она насчитывает 5 200 000 томов, 1 000 000 электронных книг, 70 000 журналов, 60 000 восточных и западных манускриптов, 500 000 писем, 100 000 карт, 100 000 гравюр, 12 000 рисунков и 300 000 фотографий. Но самыми первыми были Полиглотта и научные издания, выпущенные Виллемом Сильвиусом, Кристофом Плантеном, Францем Рафеленгом и его потомками.

* * *

В Лейдене, как, впрочем, и в Антверпене, Плантен старался держать строгий политический нейтралитет, занимаясь научными изданиями. Но в 1585 году все-таки влез в крупные неприятности: напечатал политический текст, да такой, что сразу попал в разряд государственных изменников. Дело в том, что в Португалии в 1580 году возник кризис – угасла правящая династия. Филипп II воспользовался случаем, чтобы обосновать свои претензии на португальский трон. Сами португальцы провозгласили королем Антонио I – приора мальтийских рыцарей, внука одного из бывших королей, Мануэля I. Его мать была незнатной женщиной непонятного происхождения, но меньше всего португальцы хотели оказаться под властью испанского короля. Филиппа это не остановило: он ввел в Португалию войска и занял трон. А Антонио отправился в Нидерланды – искать среди восставших поддержку и союзников против узурпатора.

Плантена угораздило напечатать документ, обосновывающий претензии дона Антонио на португалький трон[138]. С точки зрения испанского короля, это было ничто иное, как государственная измена. Неудивительно, что по возвращении в Антверпен Плантен поспешил оправдаться: по его версии, он решительно отказал представителю дона Антонио, но тот обратился к Генеральным Штатам, и они приказали Плантену выполнить заказ. Ситуация складывалась непростая: напечатав текст, он стал бы изменником в глазах испанцев; не напечатав – изменником для Генеральных Штатов. Позже Плантен утверждал, что пытался избежать этого заказа всеми силами, прибегнув к некой уловке, чтобы подчеркнуть недобровольный характер публикации: обычно он ставил на своих изданиях слова ex officina, а в этот раз поставил in officina – то есть печатали в его типографии, на его оборудовании, но инициатива исходила не от него.

Будь на его месте другой типограф – в Антверпен он мог бы уже не возвращаться, да и в Лейдене после конфронтации с Генеральными Штатами ему могло больше не найтись места. Леон Воэ верит Плантену в том, что он напечатал антииспанский текст не по своей воле, однако считает, что он явно кривил душой, когда говорил своим испанским друзьям, что из-за неприятностей с Генеральными Штатами уже приготовился покинуть Лейден. Биограф считает, что тому была другая причина: капитуляция Антверпена перед армией Филиппа II была неизбежна. А значит, скоро ему придется вернуться домой.

В мирном Лейдене, куда не долетает грохот войны, Кристоф Плантен ведет довольно спокойную жизнь: печатает для университета научные издания, заполняя знаменитую библиотеку, проводит время в беседах с Юстом Липсием, посвящает внука – тоже Кристофа – в тонкости книготорговли, книгопечатания и издательского дела. Тем временем, в мире большой политики многое меняется. 10 июля 1584 года в Делфте некий Бальтазар Жерар выпустил в упор три пули в Вильгельма Оранского, лишив нидерладских повстанцев их предводителя. Вильгельм умер почти сразу же, а вот его убийца – далеко не сразу. Голландцы были в ярости, понимая, что теперь без Вильгельма дела пойдут намного хуже. И первое тому доказательство было тут же представлено: командующий испанской армией Алессандро Фарнезе осадил Антверпен.

Смерть Вильгельма Оранского позволила Фарнезе, которого Филипп II назначил королевским губернатором в Нидерландах еще в октябре 1578 года после смерти Хуана Австрийского, сделать решающий рывок к успеху. Он был сыном Маргариты Пармской – той самой наместницы, которая когда-то чуть не отправила Плантена на костер.