– Один раз я был готов положить на алтарь победы несколько тысяч солдат, но тогда этого не понадобилось, архивраг скрылся. Больше я на такой риск идти не могу, а потому к бастиону отправлюсь малыми силами, только с элитой. Исполняйте приказ, генерал.

За серебряным черепом этого не было видно, но он напрягся как перетянутая струна, однако все же выдал: «Слушаюсь!» – и отправился организовывать солдат для штурма новой твердыни.

Я снял с пальца перстень и внимательно рассмотрел его. Не было уже черного камня на головогруди паука, а на крошечных мандибулах даже самый зоркий не разглядел бы крови Томаза эл’Мора. Дивная все же штучка этот перстень, один из бриллиантов моей коллекции скрытого оружия. Нужно лишь взять капельку яду, превратить ее в твердое вещество, установить на паука и пожать руку своей жертве. Укус безболезненный, максимум жертва почувствует небольшое онемение, а потом умрет. Сразу или погодя – зависит от состава яда. Тот, что убил великого теогониста, я выработал сам, находясь в образе Маски.

– Скажи, друг, а меня ты, часом, не намерен тоже убить?

– Фи, как бестактно. Но если серьезно, нет, Зефир, твоя жизнь для меня очень дорога, я надеюсь, что ты будешь жив, цел и здрав еще много-много десятилетий.

– Хм, отрадно слышать, – ответил он без всякой отрады в голосе. – Ты не будешь против, если я присоединюсь к тебе? Кажется, грядет серьезная битва.

– Грядет, но она только для меня, прости, делиться лаврами не намерен. Возьми этот перстень, мой друг, как подарок на память, если все же нам не суждено больше свидеться.

Слова мои были искренними, но не по причинам одной лишь симпатии. Зефир эл’Нариа, как и я, понимал, что на его глазах произошло событие эпохальное. Прямой потомок Кафаэриса умер, тайная династия изгнанных Императоров прервалась. А если углубиться в историю, можно вспомнить, что именно из-за вопроса первородства часть тэнкрисов отвергла Императора две тысячи лет назад и отправилась покорять Ингру. Они говорили, что не станут служить младшей ветви рода, что следовало убить Кафаэриса, дабы обезопасить трон.

Что ж, его семя погибло, нынешняя ветвь Императорского рода стала единственной. Через много лет, которые Зефир, я надеюсь, проживет, мескийские таны предъявят права на Ингру, и тогда ему придется признать, что он являлся свидетелем смерти Томаза эл’Мора, единственного известного потомка Кафаэриса Раскольника. Многие, конечно, усомнятся, иные скажут, что, возможно, у последнего великого теогониста могли сохраниться родственники, братья, например. Но все это уже мелочи. Бомба заложена, надеюсь, этот мир проживет достаточно, чтобы увидеть, как она взорвется.

День выдался очень пасмурным, однако ночь стала приближаться гораздо раньше обычного. Был всего лишь седьмой час, а в Арадоне уже стемнело, как в половине десятого.

– Так и должно быть? – спросил я у Нэгари Ухру.

– Почем мне знать, смертный? – огрызнулась она.

Было бы забавно наблюдать нервничающее божество, не окажись мои собственные нервы натянуты до предела.

Преодоление пути до Унгаратского бастиона по воздуху отпало само собой – останки «Кусаки» прекрасно различались на отмели в густевшей темноте, словно остов гигантской рыбины. С другой стороны, путь морем тоже не казался безопасным, нас ждали, ибо появление дирижабля-разведчика являлось недвусмысленным знаком – обман не удался, Великий Дознаватель идет.

В этих условиях неожиданно полезной оказалась Нэгари Ухру. Перемещать такие толпы смертных в пространстве она не могла, не хватало сил вдали от Ньюмбани, зато богиня смогла призвать лодку. Просто огромную, длинную, черную лодку вроде старинной ладьи, только без парусов. Одинокая мрачная фигура, стоявшая на корме, беспрестанно водила из стороны в сторону веслом, заставляя судно бесшумно плыть, а главное, нас окружал призрачный туман, скрывавший от взглядов извне.

– Что-нибудь чувствуешь?

– В смысле Кахранолтара? – уточнила она. – Нет, как и прежде, я не ощущаю его присутствия. Однако в этом есть и положительная сторона, он тоже меня не почувствует. Подойдем незамеченными.

– Вот и славно. Мы должны быстро высадиться и занять опорные позиции для последующего штурма.

– Думаешь, твое воинство пригодится?

Она с сомнением окинула взглядом три с лишним десятка солдат и магов Черного Караула.

– Они самые лучшие, да и самые верные тоже. Мечтают сражаться и умирать за мою персону.

– Хм? Ты уверен, что не являешься богом? Обычно такие жертвы приносятся ради нас.

– О, нет-нет, я всего лишь обычный смертный с необычной темной харизмой. Разумные ко мне тянутся.

Крепость Унгаратского бастиона выглядела более светлой, чем в первый раз, когда я обратил на нее внимание. Во многих бойницах горел свет, на стенах и башнях разместились прожектора, освещавшие воду и современный плавучий причал.

– Скажи, бессмертная, какие у тебя планы на моего подопечного?

– На этого? – Богиня обратила взор на Адольфа Дорэ, переговаривавшегося с майором Хаммондом, и мне почудилось что-то плотоядное в том взгляде. – Никаких планов у меня нет. Живет – и пусть себе живет дальше.

– А он питает к тебе более яркий интерес.

– А как же, – самодовольно мурлыкнула она. – Смерть и вожделение – суть части единого целого, смертные не могут устоять.

– Но не все удостаиваются благосклонности, – понимающе покивал я.

Скосив глаза на меня, Нэгари прищурилась, замерла на время, потом удивленно подняла брови.

– Обретая свою вторую половину, тэнкрисы превращаются в абсолютных, непоколебимых однолюбов, так что даже власть иных богов в этой сфере на нас не распространяется.

Такое заявление внезапно уязвило божественную сущность – видимо, прежде смертные ей еще не отказывали. Она даже сложила руки на груди и отвернулась, что выглядело весьма смешно.

И тут что-то пророкотало, темень озарилась вспышкой света, все резко обернулись на юго-восток, где маяк эл’Ракса превратился в столб белого пламени, кончик которого лизал тучи.

– Силана всевеликая и всеблагая, – выдохнул я.

Второй взрыв произошел на северо-западе, где перестал существовать Маяк морских звезд, дав жизнь второму огненному столпу.

– Значит, третий будет…

Третий и самый громкий взрыв раздался на северо-востоке, и если мне не изменяла память, единственной сушей, которая там была, являлся один из самых больших борумм.

– Что ж, Бернштейн не писал, что столпы света должны находиться на одном уровне, главное, что они достают до низкого неба… Теперь я могу официально объявить, что ритуал начался! Бессмертная, отныне счет идет на секунды, эта скорлупка может плыть быстрее?

У плавучего причала стояло множество больших и малых суден, паровых катеров и портовых грузовиков. Наша лодка бесшумно приблизилась, и через борт стали перепрыгивать солдаты. Тревога поднялась, когда бо́льшая их часть уже была на причале, боевики Братства открыли огонь со стен и из бойниц. Наши маги подняли защитные поля, и под их прикрытием удалось без потерь подобраться к малым вратам бастиона. Нэгари Ухру выломала их несколькими ударами и первой проникла внутрь.