а Бернард тоже купился? Или просто не захотел мне растолковывать по каким-то своим соображениям? Надо будет с ним об этом поговорить.

— Похоже ты прав, — полушепотом ответил я, — Надо бы сказать Бернарду, чтоб устроил новеньким усиленные тренировки. Точнее, чтоб дрочил их на плацу до такой степени, дабы ни у кого не хватало сил не то, что доносы строчить, но и просто разнюхивать. Чтоб падали от усталости, а наутро подняться не могли.

— Хорошая мысль, — кивнул Освальд, — Но есть ещё одно «но», — он на мгновение замолчал и посмотрел на шедшего позади нас Эриха. Я тоже покосился на парня. Тот держался чуть в стороне, и, как мне показалось, нервно озирался по сторонам. Думал, как бы дать дёру? Это вряд-ли. Такой фортель будет предупреждением всему отряду. А святоши явно хотят застать нас врасплох. Границ нашей с Айлин силы они не знают, а ещё одна бойня посреди столицы им точно ни к чему. Должно быть его насторожили мои слова, о том что орден рано или поздно выступит против нас. Но, всё равно, следует соблюдать осторожность.

— С этим то что делать будем? Он же всё слышал! — шёпотом закончил мысль десятник.

— Продолжайте его забалтывать, но не спускайте с него глаз. Попытается что-нибудь выкинуть или сбежать — разрешаю прирезать на месте. А тело выкиньте в ближайшую канаву. Спишем на «несчастный случай на производстве».

— Слушаюсь, — хищно оскалился Освальд и снова покосился на новенького. Тот непонимающе уставился на нас, но всё-таки предпочёл промолчать.

За торговой площадью окруженной домами богатых купцов и постоялыми дворами в которых могли встать на постой их менее обеспеченные коллеги начинались первые дома знати. Пока ещё совсем мелкой. Рыцарство или в край обедневшее баронство, которым не хватило денег на то, чтоб арендовать или купить себе жильё внутри стен золотого квартала.

Однако даже эти дома разительно отличались ото всех, виденных нами ранее. Их стены были сложены не из булыжника, а из грубых, но куда более надёжных на вид резных блоков. Крыши покрыты уже не дранкой, но самой настоящей красной черепицей. Сами жилища уже не жались друг к другу, а напротив, старались держаться на почтительном расстоянии, отгораживаясь от своих соседей невысокими каменными палисадами. Люд тут тоже попадался соответствующий. Слуги, спешащие по поручениям своих господ, солдаты, прибывшие с эскортом, а иногда и сами вельможи не гнушались прогуляться по улицам города. Последние были разодеты богато. Кричаще богато. Дублеты пошитые из дорогого южного шёлка отливали золотыми, серебряными и пурпурными нитями, которыми были расшиты гербы их домов. Дамские шляпки украшали цветастые павлиньи перья, а на шеях блестели дорогие каменья. На их фоне мы с Айлин смотрелись, скорее, как не в меру разбогатевшие вахлаки с полей, нежели как такое-же младшее дворянство.

Впрочем, не только мы смотрелись здесь неестественно. Скорее уж местная знать, удивляла своей страстью к кричаще-богатой одежде. Особенно нелепо это смотрелось на фоне слуг в замызганных туниках, и солдат в серых, местами замызганных гамбезонах, не прикрытых даже дешёвыми кольчугами и гербовыми сюрко. Ещё одно доказательство того, что можно поменять эпоху, но не человека. Как и в современности, здесь большинство считало, что понты дороже денег. И изгалялись, как могли, проматывая остатки фамильного наследства или же вовсе влезая в долги.

Вскоре показались и стены золотого квартала. Как и говорил Алвор, он был отделён от остального города крепостным валом, о подножие которого бились тёмные воды ещё одного рукава Серебрянки.

— Это не река, — внезапно бросил Освальд, кивком указывая на вымощенный булыжником берег, — Богатенькие засранцы прорыли канал, чтобы отгородить себя от остального города. Их предпоследний рубеж обороны, выстроенный на случай, если враг пробьётся через внешние стены. Последний — королевский дворец.

— Сразу видно, что ты нихера в архитектуре и градостроительстве не понимаешь, — покачал головой Одрин, — Это старая крепость. Она появилась тут задолго до того, как было выстроено всё остальное. Город он же… — боец на мгновение замялся, подбирая нужное сравнение, — Как луковица. Всегда прирастает слоями. Сначала появляется замок, под стенами которого строят свои халупы прислуга и семьи солдат. Затем эта деревенька обносится палисадом. Но вскоре места внутри стен всем начинает не хватать. Появляется застенье, которое строит собственный палисад. И так до тех пор, пока дерьмо из города не станет вывозить слишком уж накладно.

— Это откуда ты такой мудрила выискался, — покачал головой десятник.

— Так это… Сын каменщика я, — пожал плечами Одрин, — Токмо мой тятька думал, что я дальше него продвинусь. Готовил меня не просто камни тесать, но и прожектировать помаленьку учил. Как умел. Правда, война расставила всё по своим местам. Тятьку на неё забрали инженерствовать, да там и убили. А нашу деревню потом бандюки пожгли. С тех пор я и поменял кайло на меч.

— Каменщики, охотники… Интересно в моём отряде вообще есть солдаты, — слегка наигранно проворчал я.

— Если служба в городской страже считается, то есть, — пожал плечами Освальд, — Десять лет почитай покой жителей Деммерворта стерёг. Разве что в настоящих боях довелось поучаствовать только в последний год, благодаря некоторым. Кстати, — он повернулся к новенькому, — А ты, Эрих, кем раньше был?

— Так ведь это… — парень на мгновение замялся и посмотрел на десятника удивлённым взглядом, — Рыболовил я здеся, вот. Токмо отец у меня был больно уж строгий. Хотел, чтоб я его ремесло перенял. Целыми днями заставлял меня то сети плести, то сетьми грести. А мне рыба эта опротивела уже в конец. Хотелось мир посмотреть. Другие народы, другие края. Да и себя миру показать. Ну я и сбёг, значица. Как умел.

— Дурак, ты Эрих, — покачал головой Алвор, — Молодой ещё совсем, потому и глупый такой. Мы то все за меч взялись не от хорошей жизни. У каждого из нас война забрала всё. Любому из нас… — лучник на мгновение замялся. В его голосе проскользнул металл, — уже некуда возвращаться. Никто нас не ждёт дома, потому как и тома того давно уж нет. Дела, которыми мы занимались, тоже похерились. По большому счету, мы нигде и никому больше не нужны, потому и стараемся держаться друг-друга. Ты же хочешь лишить себя всего, что имеешь — добровольно? Ради чего? Из-за сказок о богатствах, разгульной жизни и дальних странах? Жизнь у нас и правда