сна Босого, писатель видел, что спустя более чем десять лет «публику» к нужной реакции «приучили».

Сергей Герардович Дунчиль —

ситуация с Дунчилем, его женой и любовницей Идой Геркулановной Ворс, «ад, который устроит» ему жена, почти идентична происшествию с Семплеяровым, его женой и родственницей из Саратова. Модель разоблачения дополнена сходством места действия — театром и Варьете — и фразой «был разоблачен при всех». Вначале (в 1934–1936) было использовано иное отчество — Бухарыч, снятое впоследствии, скорее всего, из-за отчетливой ассоциации с Бухариным, политическое падение которого началось в 1937 г. Вместе с тем Булгаков сохраняет «иностранный» генезис фамилии, усиленный иноязычным отчеством — Герардович.

Как молодой повеса ждет свиданья… —

отголосок пышного и помпезного празднования столетия со дня гибели Пушкина. Пушкинский текст выполняет специфическую роль — эффективного воздействия на подследственных: утрачивая свои функции, искусство оказывается средством идеологического давления. «Специально приглашенный артист» исполняет отрывки из «Скупого рыцаря», тематически подходящие к ситуации. В романе Булгакова оказываются соотнесенными кровавые репрессии 1937 г. (на фоне торжеств в честь 20-летия ГПУ) и юбилей поэта, восславившего свободу.

…совершенно не знал произведений поэта Пушкина —

тираж сочинений Пушкина к концу 1936 г. превысил 31 млн. экз. (Фейхтвангер 1990: 33). Отношение к наследию поэта в послереволюционной России было неоднозначным. До 1924 г. в прессе шли бурные дискуссии на тему, «наш» или «не наш» поэт Пушкин. Известно, что на одном из подобных диспутов во Владикавказе Булгаков выступил с защитой поэта. После 1924 г. вместе с формированием тоталитаризма формируется и один из его мифов — миф о Пушкине как о почти пролетарском, социалистическом поэте, убитом царизмом. Поэты типа Маяковского, стремясь наполнить новым пафосом пушкинское творчество, создавали образ «нашего» поэта, жертвы режима и едва ли не провозвестника Октябрьской революции. В таких условиях Пушкин мог стать эмблемой самых невероятных вещей. Никанор Босой вообще до своего сна не знал «произведений поэта Пушкина», имя которого тем не менее не раз всуе называл в обыденной жизни, где широкое хождение имела стихия анекдотов о Пушкине, вечном «козле отпущения». Ее отголоски слышны у Булгакова: «А за квартиру Пушкин платить будет?», «Лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?», «Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?». Пред- и юбилейная помпезная суета 1937 г., безусловно, вносила свежую струю в серию анекдотов о поэте. Не случайно один из самых пошлых героев МиМ, Никанор Босой, не просто воспроизводит клише эпохи, но и становится «автором» нового «речения»: «Пусть Пушкин им сдает валюту» (5, 166).

умер артист лютой смертью —

примеры подлинного возрождения имеют в романе пародийные соответствия. Таково «воскрешение» Варенухи, ставшего вампиром, с последующим дарением ему «новой» жизни, где он «очищается» от вранья и грубости (хотя очищение травестировано — герой избавился только от привычки врать по телефону). Тот же смысл имеет «воскрешение» во сне Босого актера Куролесова, падающего замертво при исполнении роли в «Скупом рыцаре». Невежественный Босой не понимает смысла происходящего и не имеет представления о театральной условности. С его точки зрения, умерев и воскреснув тут же, у него на глазах, Куролесов делается нормальным человеком, избавившимся от скупости. Аналогично и игровое воскрешение Бегемота во время облавы в квартире 50.

в коробке из-под Эйнема —

металлическая коробка из-под монпансье, кофе или какао фабрики «Эйнем», называвшейся по имени владельца (позже — московская кондитерская фабрика «Красный Октябрь»).

Пречистенка —

для Булгакова район улицы Пречистенки имел особое значение: там жили потомственные интеллигенты. Друг Булгакова, С. Ермолинский, писал: «…на бывшей Пречистенке (уже давно переименованной в улицу Кропоткина), в ее кривых и тесных переулках, застроенных уютными особнячками, жила особая прослойка тогдашней московской интеллигенции <…> Именно здесь исстари селилась московская профессура <…> Здесь находились и наиболее передовые гимназии <…> Советские „пречистенцы“ жили келейной жизнью <…> в тесном кругу, общаясь друг с другом <…> они считали себя продолжателями самых высоких традиций московской интеллигенции» (Ермолинский 1990: 37–38). Многие из них были людьми творческих профессий. В этот круг Булгаков вошел благодаря знакомствам своей второй жены, Л.Е. Белозерской-Булгаковой. На Пречистенке он познакомился с писателями (С. Заяицким, С. Шервинским, Н. Венкстерн), художниками (С. Топлениновым, П. Вильямсом, В. Дмитриевым, Н. Ушаковой). Его близким другом стал филолог Н. Лямин.

Пречистенка — это и круг ГАХН, в котором сотрудничали Н. Лямин, искусствовед Б.В. Шапошников, искусствовед, философ и переводчик А.Г. Габричевский и др. На одном из литературных вечеров в ГАХН в 1926 г. Булгаков прочел свою повесть «Похождения Чичикова». На Пречистенке в квартире Н. Ушаковой произошло и одно из первых чтений МиМ в 1928–1929 гг. (Чудакова 1988: 220). На Пречистенке, в Малом Левшинском переулке, некоторое время жил с Л.Е. Белозерской и сам писатель. В Померанцевом переулке находился дом знаменитого врача, проф. В.Д. Шервинского, которого друг и биограф Булгакова П.С. Попов считал прототипом профессора Кузьмина (Письма 1989: 532). Распад пречистенского круга пришелся на 1929 г. — из-за арестов С. Топленинова, Б. Шапошникова, Ф.А. Петровского.

Там груды золота лежат… —

слова из арии Германа, героя оперы Чайковского «Пиковая дама», созданной по повести Пушкина. С их помощью Булгаков нагнетает впечатление вездесущности и навязчивости пушкинского юбилея. Опера «Пиковая дама» упоминается и в «Роковых яйцах».

Лианозово —

станция по Савеловской железной дороге. Купцу Лианозову принадлежало здание, которое с 1902 г. перешло в распоряжение Московского общедоступного театра, будущего МХАТа (сообщено С. Бобровым).

баланду хлебать —

баланда — «отвар свекольной или иной ботвы» (В. Даль), тюремная похлебка. Прерванный обед Никанора Босого, вожделенно приготовившегося вкушать «огненный борщ» с «мозговой костью», пародийно обыгран в его сне.

Глава 16. КАЗНЬ

Хевронские ворота —

из контекста ясно, что имеются в виду Яффские ворота Иерусалима. Древняя дорога на Хеврон начиналась от Сионских ворот. «Хевронские ворота, называемые также Яффскими, стоят на развилке двух дорог, из которых одна идет на Вифлеем, а другая — на Яффу. Обе дороги, пролегающие ныне через современные кварталы города, сохранили свои древние названия» (Эльбаум 1981: 95).

Вифлеем —

город в 10 км к югу от Иерусалима. По Библии, по дороге в Вифлеем погребена Рахиль, праматерь израильтян. Место рождения царя Давида и Иисуса Христа. Именно в этот город, по велению царя Ирода, пришли на перепись Мария и Иосиф. Рожденный в Вифлееме младенец Иисус за неимением места в гостинице был положен в ясли в пещере. Сюда поклониться новорожденному Спасителю пришли волхвы и пастухи со своими стадами.

Яффа —

от Иоппия — евр. прекрасный — один из древнейших городов Азии, основанный, по преданию, Яфетом, сыном Ноя. Расположен на юго-восточном берегу Средиземного моря. Еще во времена царствования Соломона это была иерусалимская гавань, главный морской порт на северо-западе Иудеи. Во время крестовых походов Яффа была основным местом высадки крестоносцев. Город также тесно