На западной Гужевой улице, что тянется вдоль рыночной площади.

— То есть рядом с лавкой тётушки Зиань?

— Да, всего в трёх сотнях шагов от неё. — Кивнул юноша. — Но зачем вам на него смотреть? Склад как склад, почти постоянно закрытый. Слуги и грузчики в нём бывают только утром или после крупных сделок по закупке тканей. А так он почти всегда безлюден, именно поэтому мы, когда были детьми, выбрали его местом для игр.

— Мы всё равно пойдём мимо рынка. — Пожимаю плечами.

— А какие у нас планы на вечер? — Заметно оживился Аун.

— Ты пойдёшь домой тренироваться. А я сегодня схожу в «Тихую гавань», выпью немного пива, послушаю людей.

— Хотите побольше узнать об офицере Лаоре Темпаю? Думаете, именно он всё же победит в Стальной сетке турнира, и вам с ним придётся встретиться в гранд-финале? — Тут же оживился юноша.

— Да. — Отвечаю односложно, так как не хочу врать развёрнуто.

Офицер, участвующий в турнире, меня интересует только как повод с кем-то поговорить и зайти в специфические кабаки, якобы, с логичным мотивом, разузнать о будущем противнике, не более.

— Тогда мне лучше не домой, а с вами. — Хитро улыбнулся юноша.

— Только не говори, что в «Тихой гавани» у тебя работает очередной кузен… — Я даже закатил глаза.

— Не кузен. — Глаза Ауна блеснули искоркой веселья. — Товарищ по детским играм. Мы не стали друзьями, но если встречаемся, то долго болтаем о том о сём.

— Болтаете? Вот в чём не сомневаюсь, так в этом!

Юноша уловил ехидные нотки, и с добродушной улыбкой пожал плечами. Таким жестом люди формально извиняются, когда вообще не чувствуют за собой никакой вины. Немного подумав, я согласился с доводом Ауна и разрешил ему идти со мной.

— Только сперва ты покажешь мне тот склад. — Всё же настаиваю на своём.

— Так и не понимаю, зачем вам это… — Наигранно-тяжело вздыхает он. — Но, конечно, покажу, пойдёмте.

Неторопливым шагом мы миновали центральную площадь, затем прошли пару кварталов и вышли к главному городскому рынку. Но, так как нам покупать ничего не надо было, потому что мы планировали поужинать в «Тихой гавани», то Аун предложил обойти многолюдное место стороной.

Западная Гужевая улица была почти полной копией того Подъездного переулка, по которому я провёл Ё Лань к дому Ауна. Такие улочки были для Триеса и подобных ему городов вполне обычным делом. Очень узкие, по ним едва могла проехать одна повозка, не больше. На такие улицы никогда не выходили окна жилых домов. Да и входных дверей с этой стороны обычно не было, их заменяли более массивные ворота складов, мастерских или торговых лавок. Также именно под ними и вдоль таких улиц идёт канализация, дождевые сливы, а городские службы убирают мусор. Те дома, в которых не было складов или каких-то мастерских, обычно вообще не имели никаких выходов на такие улочки, ни окон, ни дверей. Единственное существенное различие Западной гужевой и Подъездного переулка, что у дома Ауна, в том, что, так как эта улица проходила вдоль рыночной площади, то почти все дома вдоль неё были или магазинчиками, или лавками, или кабаками. И, как следствие, все эти здания имели хоть какой-то выход на эту сторону домов. Особенно это было заметно по ресторанчикам и прочей кулинарии, так как окна их кухонь, почти всегда открытые нараспашку, выходили на эту сторону, а не на рынок. С противоположной же стороны улочки шла почти монолитная стена складских помещений, отвесно поднимающаяся вверх. Что было по-своему логично, так как иметь склад рядом с магазином всегда лучше, чем такой же склад, но в другом конце города.

Несмотря на то, что солнце ещё не зашло, и было светло, я, пока шёл по этой улочке, буквально кожей чувствовал тесноту. И виной этому была не только близость стен, но и почти полное отсутствие окон в домах. Ты словно брёл по узкому коридору без крыши, стены которого уходят на десять метров вверх. Если бы не кухни с открытыми ставнями, встречающиеся на пути, то было бы совсем неуютно.

— Добрый день, дедушка Вьюань! — Поздоровался с кем-то Аун, заглянув в окно одной из кухонь.

— А-а-а? — Донеслось в ответ старческое кряхтение. — Молодой Аун? А ну проваливай отсюда, несносный мальчишка! С этой стороны я не продаю!

— Да я просто поздоровался! — Весело прокричал в ответ юноша.

— Поздоровался он, а потом у меня пирожные пропадают! — Прозвучало тут же возмущённо. — Я сказал, проваливай! — Сухая жилистая ладонь на миг появилась на виду и захлопнула ставни.

— Скажи мне, ошибусь ли, если предположу, — Когда мы отошли на три десятка шагов, обратился я к мальчишке, — что ты и твоя ненаглядная Алая в детстве перед тем, как направиться играть на склад… иногда, изредка, но пробирались на кухню к старику Вьюаню и лакомились там сладостями? Без спроса и, конечно, без оплаты.

— Очень, очень редко! — Прижав руки к сердцу, ответил юноша, глядя на меня честными глазами. — Я думал, старик давно это забыл, а нет, помнит! — Рассмеялся паренёк.

— Принеси дары Элае за то, что после этих выходок ты до сих пор жив, и руки на месте. — На моём лице мелькает кривая усмешка.

— Что? — Не понял меня юноша. — Старик же безобиден! Когда я на горшок ходил, он уже был стар. Когда-то давно, когда он был в расцвете сил и, как он всегда кричит, был воином Булата, тогда он, наверное, был опасен. А сейчас… — Парень беззаботно отмахнулся.

На секунду у меня возникло желание объяснить мальчишке, что он всю свою жизнь дёргал за бороду мастера Мифрила. И посмотреть потом на выражение его лица. Но я сдержался, так как пришлось бы объяснять, откуда мне известен реальный уровень продавца сладостей.

— И всё же принеси жертвы. — Похлопал я по плечу Ауна, не став больше ничего объяснять.

Когда мы прошли гужевую улицу насквозь, я оглянулся, постоял так минуту, оценивая диспозицию, и сказал:

— Когда получишь весточку от невесты с пожеланием встретится здесь, дай мне знать.

— Мне бы не хотелось. — Лицо юноши приобрело упрямое выражение. — Алая — моя невеста, и она явно желает встретиться без посторонних.

— И всё же… — Начал я и, пожалуй, впервые за всё наше знакомство юноша меня перебивает.

— Извините мастер, я вас очень уважаю, но прошу меня понять. Для меня встреча с Алаей — это очень личное. — Он склонился до земли, но по тому, как напряжена его спина, я понимаю, что своё мнение он не изменит.

— Как знаешь. — Пожимаю плечами. — Но когда будешь лежать, истекая кровью, на этих камнях и смотреть в небо умирающим глазами, не вини меня.

— Вы о чём, мастер? — Очень удивился моим словам юноша.

— Место для засады, говорю, очень удобное! — Сдерживая раздражение, отвечаю я, глядя на узкую улочку. — Особенно после заката, когда здесь вообще нет людей, ни слуг, ни грузчиков…

— Мастер! За покушениями на меня точно не стоит Алая! Как вы могли о таком подумать!!

— А я это и не сказал. — Успокаиваю готового разбушеваться мальчишку. — А вот послание, которые ты получил, вполне можно было подделать.

— Я узнаю запах этих трав. — Снова повторяет свой довод Аун.

— И если тот, кто подделывал письмо, хоть раз посещал магазин тетушки Зиань и встречал там Алаю, он мог запомнить эти благовония.

— Мастер… — С сочувствием в голосе произносит юнец, — вы слишком усложняете. Ведь, помимо запаха, надо знать о нашем месте детских встреч, а о нём известно только нам двоим.

— Тебе виднее. — Снова отмахнулся я, но в этот раз потому, что забыл об этой детали, и, скорее всего, юноша прав, и письмо никакая не подделка.

— А сейчас пойдём в «Тихую гавань»? Я проголодался, а там подают отличного запечённого морского окуня по своему рецепту!!

— Запечённый окунь? — Мой рот сразу наполнился слюной. — Тогда, конечно, пошли!

Глава 24

Перед тем как поставить корзину с продуктами на южный угловой камень атриума, заглянул под плетёную крышку, после чего спросил у разжигающего огонь в очаге Ауна:

— Ты уверен, что приготовленные мидии не испортятся до утра? А то у меня завтра полуфинал, и получить перед боем расстройство желудка будет нежелательно.

— Мастер, — раздув первые огоньки пламени и подкинув побольше трута, Аун повернулся ко мне, — всё будет хорошо, я не первый раз приношу домой еду из «Тихой гавани», и ни разу мне не было