от него такой прыти. Кошка, поджав хвост, метнулась под кровать и долго оттуда не выходила. С той поры она и не помышляла обижать нашего птенчика.

В доме цыпленок прожил с месяц. Он основательно подрос, стал шустро бегать и пытался даже ловить комнатных мух, чему мы были несказанно рады. Затем мы начали выпускать его во двор, но всегда под бдительным нашим оком. Двор ему нравился больше, чем наша комната: там было просторно и много новых знакомых. Курицы вначале косились на него, норовили даже клюнуть несмышленыша, но постепенно становились дружелюбнее. Возможно, инстинкт подсказывал им, что это их родная кровь, их общий детеныш.

А время шло. На цыпленке появилось красивое оперение, и стало ясно, что мы растим петуха. Осенью он уже свободно разгуливал среди курочек и подросших цыплят, гуляющих с клушкой. Он был дружен с теми и другими. Наш петушок начал уже опробовать свой голосок, хрипловатый на первых порах, но все более приближающийся по тембру и прочей музыкальности к настоящему классическому петушиному пению. К зиме петушок окреп и вырос. Он самостоятельно взлетал на насест вместе с курицами и подросшими молодками, проводя там всю длинную ночь. По ночам в строго определенные часы раздавалось его заливистое энергичное пение. По голосу петушка мы сверяли свои настенные часы с длинной цепочкой и гирькой. К тому времени они уже появились в нашей деревне.

Петушком мы неизменно любовались и решили оставить его на племя. Прежний петух основательно состарился и почти перестал исполнять свои петушиные обязанности.

На следующее лето наш петушок основательно заматерел и чувствовал себя полноценным хозяином в курином сообществе. Как истинный кавалер, он оказывал курицам знаки внимания. Было радостно наблюдать, как он, найдя какого-нибудь лакомого червячка, подманивал к себе подружек-курочек. При этом он активно мотал головой, тряс шейным оперением и чудно приплясывал. По всему было видно, что сам он испытывал блаженное удовольствие, делясь находкой с красавицами-птицами. Я частенько любовался нашим воспитанником и дивился тому, что он делал это не только из корыстных побуждений – получить интимную близость, но зачастую просто так. И не только в День 8 Марта или в день рождения красавицы-курочки, а в самый обычный будничный денек. Молодец петух! Воистину не каждый мужчина на такое сподвигнется.

Однажды в наш двор занесло каким-то ветром разбойника-коршуна. Петух был начеку. Характерной отрывочной вибрацией звука он дал цыплятам и курицам условный знак – прятаться. А сам, как лермонтовский купец Калашников, принял борцовскую позу и первым бросился на налетчика. Он сильно бил его крыльями и без промаха долбил врага своим клювом. Петух сильно потрепал оперение хозяина неба и с позором выдворил его ни с чем восвояси. По двору еще долго летали и кружились в воздухе пух и перья злодея.

В другой раз, видимо в поисках любовной интриги, забрел в наш двор соседский петух. Это был в цвете лет самец-удалец. Он раньше, наверное, многое себе позволял, и все сходило ему с рук. Но теперь наш хозяин куриного семейства, долго не раздумывая, преградил ему путь. Ярость кипятила петушиную кровь. Они встали лицом к лицу, распушили шейные оперения, трясли головами и шеями и растопырили ноги для первого броска. И вот он петушиный бой начался: враги сцепились. Каждый из них стремился клювом снести красный гребень противника, а если удастся, то и половину головы. В ход пошли и крылья противников. В воздух полетели пух и перья сражающихся. Иногда мне казалось, что над местом петушиной схватки кто-то распорол большую подушку и весь пух и перья высыпал из нее на ненавистных врагов, отстаивающих кровью свои права.

На какой-то миг петухи расцепились, чтобы отдышаться. Пух несколько осел на землю, и я увидел наполовину голую шею пришлого петуха. Его гребень был сбит сильным ударом клюва набекрень, и поле боя он обозревал уже только одним глазом. Наш петушок тоже был изрядно потрепан, но вид не потерял и держался молодцом: в нем чувствовалось больше силы и ярости. Петухи вновь сошлись. Нашему как-то удалось захватить в разинутый клюв голую шею пришельца. В порыве гнева он стал крутить и сдавливать шею противника. Я так и подумал, что он намеревается приготовить полуфабрикат для жаркого. Иногда драчунов не советуют разнимать. При этом приводят примеры, когда разнимающим достается по полной и больше всех.

Я все же рискнул и остановил драку. Пришелец, весь побитый и наполовину общипанный, распустив крылья и едва волоча ноги, перевалился через подворотню. Как наблюдатель и рефери, я защитил чистую победу нашего петуха. Но и без этого наш воспитанник находился уже на гребне славы и гоголем прошелся вокруг меня в качестве победителя. Надо добавить, что соседские петухи на нашем дворе после этой драки больше не появлялись. Наверное, и птицы извлекают полезные уроки.

Наука и любовь

Знаменитый французский математик 17-го столетия Ферма много раздумывал над возможностью обобщения теоремы Пифагора на случай п>2. Незадолго до своей кончины в письме другому известному математику он отмечал, что проблему, которая его занимала всю жизнь, ему, наконец, удалось разрешить. В письме, разумеется, не прилагались доказательства этого утверждения. Не нашлось, к сожалению, этих доказательств и среди бумаг и черновиков архива Ферма, оставшегося после смерти математика.

Проблема, над которой бился Ферма, занимала умы математиков всего мира и после его кончины в 18, 19 и 20 веках. И в течение 300 лет никому из них не удавалось ее решить – редкий случай в математике. Проблема приобрела имя Ферма.

Прикладывал свои усилия в этом направлении и Борис Михайлович – профессор математики из Казани. Она не давала ему покоя и в часы творчества, и на досуге. Даже когда профессор с женой Феклой Васильевной бывал на природе или посещал оперный театр (жена в молодости увлекалась балетом и часто ходила в театр), проблема не отпускала математика.

Вот и на этот раз Борис Михайлович с женой собрались пойти на «Лебединое озеро» П.Чайковского. До театра нужно было проехать четыре остановки на трамвае. На остановке жена, присмотревшись к Борису Михайловичу повнимательнее, заметила, что белая сорочка не нем не первой свежести. Фекла Васильевна попросила мужа вернуться домой и поменять рубашку на другую. Он не стал возражать и пошел переодеться. Жена же осталась ждать его на остановке.

По пути домой и в своей квартире Борис Михайлович непрерывно и настойчиво думал над проблемой Ферма, перебирая в голове различные множества чисел – от конечных и счетных до множеств большей мощности.