Определив расстояние до них в три кабельтова, Ломан начал ворочать вправо, распорядившись изготовить к выстрелу минные аппараты на обоих кораблях. Спустя меньше минуты сначала его флагман, а потом и второй в колонне выпустили торпеды и, довернув еще больше вправо, двинулись назад, спеша удалиться от места атаки.

Отсчитывали секунды, но взрывов все не было. Уже когда прошли все сроки хода торпед, громыхнуло. Обе они попали в свои «цели». Но когда их озарило вспышками взрывов, а потом гирляндами запущенных с них осветительных ракет, с миноносцев разглядели, что объектом их атаки оказался скалистый остров. Причем до него гораздо дальше, чем показалось Ломану в темноте. Торпеды явно едва дотянулись.

Скорее всего, это был Таи, лежащий примерно в полумиле к югу от мыса Ушинобуки. Небольшой, менее кабельтова в длину и вдвое меньше в ширину, с башенкой маяка и отставленной скалой в виде паруса, он вполне удачно прикинулся пароходом и крупным парусником.

Осознав, что торпеды израсходовали впустую, миноносцы уходили сначала на запад, а потом повернули на север. Бой в проливе Таиродате уже кончился, так что ориентиров снова не было, и Ломан не знал, где теперь искать своих. Курсируя поперек прохода в течение следующих двадцати минут, никого не видели и не слышали. Предположив, что остальные корабли, участвующие в вылазке, могут его ждать где-нибудь на подступах к Аомори, двинулись туда, но после получаса поисков снова никого не обнаружили.

Небо на востоке начинало сереть, ни ракет, ни торпед больше не было, найти напарников так и не удалось, так что явно было пора возвращаться. Но теперь прошли уже серединой пролива, благополучно и тихо форсировав заграждение и успев назвать себя встреченному дозорному катеру.

Скоро нашли и остальные миноносцы. Тут выяснилось, что корабли Ломана уже считали погибшими. Когда он рванул вперед, никто не успел двинуться следом. А потом начался бой, и в той стороне, куда ушли миноносцы, грохнули два мощных взрыва. При этом сигнальщики с «Громкого» углядели, что это наши миноносцы наскочили на мины и тонут, окруженные вражескими кораблями. Оказать помощь снова не успели, так как сами оказались атакованы из пролива несколькими вооруженными пароходами. В ходе перестрелки «Грозный» получил повреждение котла в первой кочегарке, а «205-й» – снаряд среднего калибра в офицерские помещения, что вызвало затопление кормового патронного погреба, из-за чего им обоим под прикрытием «Громкого» пришлось отступить за заграждение для исправления полученных повреждений.

Сейчас уже с повреждениями справились, а кормовые помещения на миноносце заканчивали осушать, заткнув пробоины деревянными заделками. Но залив Муцу снова остался не осмотренным. Миноносцы ждали приказа на повторную вылазку, хотя явно не успевали с этим. Да и побиты за эту бурную ночь все оказались изрядно. А до назначенного времени общего отхода из Цугару еще отбункероваться до полных ям следовало, причем в тихой гавани.

Получив доклад Андржиевского об итогах вылазки уже на рассвете и снова проведя короткое совещание с командирами минных отрядов, Энквист приказал снимать временную базу катеров у мыса Тёго, миноносцам брать их на буксир и выдвигаться в сторону Хакодате. А остальным шлюпкам подойти к крейсеру для приемки на борт. «Нахимов» пока оставался караулить выход, предполагая потом догнать весь отряд на отходе.

Когда во Владивостоке разрабатывалась отвлекающая набеговая операция против пролива Цугару, с самого начала ее суть сводилась к крупномасштабным демонстрационным действиям на вражеской территории с целью сковывания гарнизонов основных островов Японской империи необходимостью их обороны. Считалось, что под угрозой высадки в любом пункте своего побережья противник окажется, как минимум, ограничен в средствах противодействия десантам на Курильских островах.

При этом ключевым условием успеха в Цугару принималось завершение всех действий в пределах тридцати шести часов. То есть, начав атаку на рассвете 16 сентября, к закату 17-го Небогатов уже обязан был уходить. После вторжения японцев в Броутонов залив этот лимит времени еще более сократили, назначив временем отхода полдень.

Однако покинуть Хакодате ни до заката, как планировалось изначально, ни позже так и не удалось. Едва на рассвете 17 сентября броненосцы и транспорты начали сниматься с якоря, даже не дождавшись известий от Андржиевского и Энквиста, пришла телеграмма от дежурившего у западного устья пролива «Днепра» с приказом от штаба флота для Небогатова: удерживать Хакодате до скорого подхода подкреплений.

Радиостанция самого «Николая» явно хандрила. Несмотря на все заверения немецких специалистов, полученные во Владивостоке, она не могла установить связь не только с главной базой, но даже с гораздо ближе расположенной станцией в заливе Ольги, с которой вполне успешно переговаривался наш аэростатоносец (только через его радиотелеграф уже под утро смогли наконец-то отправить телеграмму об успешном штурме Хакодате). Более того, депеши от «Днепра», маневрировавшего у западного устья и находившегося по прямой всего в пятидесяти-шестидесяти милях, она принимала не постоянно, что вынудило перегнать трофейную шхуну к мысу Ягоши в качестве репетичного корабля.

Получив распоряжение штаба, противоречившее изначальному плану действий в районе пролива Цугару, контр-адмирал Небогатов был изрядно удивлен. Отряд, захвативший Хакодате, готовился и комплектовался не для овладения проливом, а лишь для разрушительного набега на него. Именно так и звучал боевой приказ, доведенный до сведения экипажей сразу после выхода в море. Планировалось только приведение в негодность портовой инфраструктуры и укреплений с попутным уничтожением возможно большего транспортного тоннажа и сил береговой обороны.

Исходя из этого, довольно слабое в корабельном составе соединение к исходу отведенного времени должно был уйти на восток, атаковав порт Муроран, являвшийся центром вывозки каменного угля, добываемого на Хоккайдо. Далее планировалось действовать уже по обстоятельствам. Либо идти Курильскими проливами в Корсаков, где получить дальнейшие инструкции, либо переждать на защищенной стоянке в заливе Доброе Начало, под прикрытием уже, наверное, развернутых там минных заграждений и береговых батарей, отправив связной миноносец в Николаевск или на Северный Сахалин, если путь в Корсаков окажется блокирован.

При окончательном планировании во Владивостоке, после шумной отвлекающей акции в Цугару, следующей, гораздо более важной, задачей ставилась охрана северо-восточного маршрута. До начала ее выполнения ввязываться в прямой бой с крупными силами японского флота категорически запрещалось!

Доставленные Небогатовым войска после акции в проливе должны были влиться в гарнизоны Курильских островов и Сахалина, заметно усилив их. Это, вместе с нахождением соединения из тяжелых артиллерийских кораблей в непосредственной близости от северных границ Японии, должно было создать угрозу высадки десантов на тихоокеанском побережье островной империи, к чему, скорее всего, противник не готов. Считалось, что в такой ситуации в Токио должны будут думать больше об укреплении обороны, нежели о контрнаступлении на самой окраине своих территорий.