изучает кружку так внимательно, словно намерен воспроизвести ее форму во время одного из своих занятий по резьбе с Ридом.

Когда он вновь увидит Рида, или если увидит, поскольку тот сейчас на Шаббе с маммой. То есть Агриппиной.

– Погода, кажется, наладилась… о, черт! – Широко распахнутые зеленые глаза прикованы к дверному проему.

Я поворачиваюсь, предчувствуя, что тема метеорологических способностей Лора закрыта.

– Сиб таки не донесла до туалета? – спрашиваю я и каменею, когда взгляд останавливается на двух мужчинах, стоящих в дверях «Небесной таверны».

Глава 53

Я резко встаю, ударяясь ногой о стол.

– Коннор? – Я пытаюсь позвать его спокойно, но получается грубо.

Он выходит из-за стойки.

– Та, Фэллон?

– Пожалуйста, выведи Энтони из Небесного Королевства.

Маттиа ахает.

– Что на тебя нашло? Это же наш Энтони!

У меня сводит челюсти от того, как сильно я их сжимаю.

– Ему больше не рады в этих стенах.

Коннор смотрит на меня долгое мгновение, затем направляется к Энтони, чьи глаза встречаются с моими.

Сердце бьется о ребра стремительно, как стрелы одичалой. Феб обнимает меня за талию.

– И как у тебя хватило наглости здесь появляться, Греко?

Коннор кивает в сторону коридора, однако Энтони не двигается с места.

– Я пришел извиниться. – Он вскидывает свежевыбритый подбородок.

Хотя мне хочется, чтобы его убрали с глаз долой и подальше от моей пары, я рада, что ночь он провел не на улице.

– Его обыскивали на предмет оружия?

Пятеро воронов, которые смачивают клювы в пивных кружках, поднимают глаза на Энтони. Даже Маттиа поворачивается и окидывает друга взглядом.

– У меня нет обсидиана, но есть нож.

Энтони поднимает одну ладонь вверх, чтобы успокоить перевертышей, затем опускает другую к поясу и обнажает острое лезвие, поблескивающее серебром.

– Ты же не думаешь, что он пришел убить Лора в его собственном доме? – Уха касается горячее дыхание Феба.

Пока воображение друга не разыгралось, я отвечаю:

– Нет.

Маттиа сжимает напряженное плечо Энтони.

– Ему нужно восстановить силы в безопасном месте, Фэллон.

– Я велю предоставить в его распоряжение дом. Где-нибудь в Люче. Но не здесь.

Маттиа проводит рукой по лохматой светлой гриве.

– Фэллон, будь благоразумна. Улицы Люче не безопасны.

– Не взывай к моему благоразумию, Маттиа. – Пальцы сжимаются в кулаки, когда Энтони хватает наглости разочарованно покачать головой и посмотреть на меня с той же ледяной холодностью, что и в ту ночь, когда я отвергла его ухаживания из-за Данте.

С чего он вообще разочарован? Он желает моей паре смерти и еще удивляется, что я хочу выставить его вон?!

– Тареспагия принадлежит воронам, – говорю я. – Там безопасно.

Маттиа фыркает.

– Вспыхивают беспорядки. Люди грабят и сжигают дома. Благородные фейри толпами уплывают в Тарекуори и Глейс. Все пытаются выбраться оттуда, а ты хочешь отправить его туда? – Взгляд светловолосого полукровки опускается на руку друга, на пальцы без ногтей, обхватывающие ножны кинжала. – Разве он выстрадал не достаточно?

– Кому ты хранишь верность, Маттиа? – Несмотря на то, что у меня вскипает кровь, я держусь поразительно стойко.

– Что здесь происходит? – Из туалета выходит Сибилла, пересекает таверну и, подойдя к своему матросу, обвивает его талию тонкой рукой.

– Маттиа? – Я выдерживаю его растерянный взгляд голубых глаз. – Верность… кому ты хранишь?

– Лоркану Рибио и воронам. Что за вопрос?

– Тогда ты можешь остаться, а Энтони – нет.

Маттиа ахает.

– Он позволил тебе жить под своей крышей, когда ты вернулась в земли фейри, Фэл.

– Потому что я не жаждала вонзить нож ему в горло.

Маттиа бледнеет, взгляд перекидывается на каменный профиль Энтони, затем он отступает на шаг.

– Ты жаждешь вонзить нож в горло Фэллон?

– Нет.

Густые брови блондина сходятся на высоком лбу.

– Тогда я не…

Сибилла отводит его в сторону, чтобы пересказать мои слова.

Повисает напряженная тишина. Я стискиваю зубы.

– Зачем ты прибыл, Энтони?

– Я прибыл встретиться с Лорканом. И…

– Нет.

– …уйду, когда мы…

– Нет.

– …поговорим. Не знал, что ты выдаешь разрешение на аудиенцию с Небесным Королем, Фэл.

– Я передам ему, что ты желаешь с ним поговорить. Если он заинтересуется, то сам тебя найдет. Кто-нибудь может вывести Энтони из замка?

Я начинаю поворачиваться, но меня останавливает грубый смех Энтони.

– Какой ты стала неумолимой.

– Неправда.

– Разве?

Я так быстро поворачиваю голову в его сторону, что хрустит шея.

– Я спасла тебя, Энтони, но теперь я защищаю свою пару и наш народ.

– Я пришел сюда не для того, чтобы убивать. Если не веришь, Фэллон, дай мне соли.

– Положим, ты решил, что сейчас разумнее присоединиться к Лору, но что будет, когда закончится война?

– Не знаю. – Энтони убирает кинжал в ножны. – Возможно, я куплю себе корабль и уплыву в нейтральные воды.

Или вонзишь обсидиановый клинок в спину моей пары.

Кажется, я пропустил настоящее представление, Биокин.

Я воздвигаю стены вокруг своих мыслей, прежде чем Лор успел увидеть сцену, которая продолжает меня преследовать. Я бы предпочла, чтобы он не узнал о замысле морского капитана относительно Люче.

Ты ничего не пропускаешь.

Я оглядываю «Небесную таверну» в поисках тучи или перьев, но воздух чист и неподвижен, если не считать дыма, вырывающегося из моих раздутых ноздрей.

Точно, мо крау?

Точно. Просто продолжай совещание. Со своими делами я разберусь сама.

– Может кто-нибудь, пожалуйста, доложить Лоркану Рибио, что я желаю с ним встретиться? – фыркает Энтони.

– Фэллон сказала «нет», – отвечает Коннор. – Идем, я тебя спущу.

– Не знал, что королева Данте пользуется таким влиянием среди воронов.

– Я не королева Данте, – рявкаю я.

– Позволю себе не согласиться. В конце концов, я присутствовал на свадьбе.

Взгляды всех присутствующих воронов обращаются на меня, словно Энтони посеял в их умах зерно сомнения и теперь они не знают, можно ли мне доверять.

– Да пожалуйста, – я широко взмахиваю рукой, – раз уж ты там присутствовал, то расскажи всем о том, как мне пришлось связать свою кровь с гребаным маньяком, чтобы тебе не отрубили язык или боги знают что еще. – От гнева слова обжигают напряженный воздух. – А еще лучше расскажи, как я освободила тебя от цепей и нарисовала жабры на горле, чтобы ты, мать твою, не утонул после того, как тебя бросили!

У Энтони дергается веко.

– И пусть ты мечтаешь положить конец правлению моей пары, я тебя спасла. И ты смеешь заявляться сюда и обвинять меня в том, что я заигрываю с врагом? Я. Ненавижу. Гребаного. Данте Реджио.

Вокруг моих плеч и шеи обвиваются тени, они приподнимают голову и скользят по дрожащей челюсти.