– Даже отпечатков пальцев Кейт. Согласен, это довольно странно, но это не доказывает вины мисс Хорридж. Дата, когда в телефоне Кейт появился номер телефона наркоторговца, совпадает с датой вечеринки, но это тоже не может служить доказательством. – Стоун чешет свою щетину. Видно, что он раздосадован.

– И вы не станете предъявлять ей обвинения, – повторяю я.

Молчавший до этого момента Модан делает шаг вперед. Лицо его серьезно как никогда.

– А что мы можем поделать? Улик ведь нет.

– По делу об убийстве Северин тоже не было никаких улик, но тем не менее вы всеми силами пытались повесить его на меня, – бесцеремонно говорю я.

Модан негромко ахает:

– Боюсь, вы отстали от жизни. Дело закрыто.

Я вопросительно смотрю на него:

– Вы арестовали Каро? – Я жду, что сейчас услышу положительный ответ, но боюсь, так и не дождусь.

Модан качает головой:

– Non. Там тоже недостаточно улик. Но расследование закрыто. Скажем так, оно было непопулярно с политической точки зрения. И его было решено закрыть.

– Закрыто? Закончено? – Закончено… Мне не надо бояться, что меня арестуют. Впрочем, мне на ум тотчас приходят слова Лары. На самом деле ничего не закончено. Даже если они отправят дело в архив как нераскрытое, где гарантия, что рано или поздно что-то не всплывет?

Можно ли закрыть дело, так и не арестовав преступника? Я снова ищу глазами Северин и лишь затем вспоминаю, что ее здесь больше нет.

– Закрыто, – хмуро кивает Модан. Мне видно, что это его раздражает. – Я знаю, на ком лежит ответственность, но, не имея улик, ничего не могу доказать.

Улики. Он произносит это слово с особым нажимом и сильным французским акцентом, пристально глядя мне в глаза. Улики. Такое ощущение, будто он бросает мне вызов.

– Я тоже знаю, на ком лежит ответственность, и это не я.

– Вы меня неправильно поняли, – говорит француз, качая головой. – Я никогда не думал, что это вы. – Я вопросительно смотрю на него. – Вернее, если и думал, то недолго, – уточняет он, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь. Модан лукаво улыбается мне в ответ; его умные глаза светятся хитрым юморком.

– Вот как? Это почему же? – спрашивает Том, как будто это представляет для него чисто академический интерес.

– Потому что она вела машину. – Полицейский преподносит это Тому как нечто очевидное. – Всю дорогу назад.

Мы с Томом обмениваемся недоуменными взглядами.

– Но ведь, кроме меня, ни у кого не было страховки, – говорю я.

– Exactement[13]. Не в ваших привычках нарушать правила, даже по таким мелочам. Это… это не вписывалось в мою версию. Я не мог поверить, что вы намеренно убили ее. И даже если б убили случайно, то наверняка бы вызвали les gendarmes, полицию, «Скорую помощь». Потому что по натуре вы не обманщица. Et voilà. Значит, это не вы.

Том и я обмениваемся еще одним недоуменным взглядом. Даже констебль Стоун, похоже, не ожидал от своего французского коллеги столь ненаучного объяснения.

– Мне кажется, инстинкт – неотъемлемая часть вашей работы, – изрекает Том спустя мгновение. В его устах это звучит как попытка не заглядывать в зубы дареному коню.

– Верно, – соглашается Стоун, хотя видно, что он тоже слегка растерян.

– Зато обман – часть натуры Каро, – продолжает Том.

Каро. Вот как оно будет. Каро получит все, что ей нужно. Пусть не сразу, но она готова вести долгую игру. Рано или поздно Алина неким пока еще неведомым образом будет сметена в сторону, и тогда Каро заполучит Себа, партнерство в «Хафт и Вейл» и поле деятельности, свободное от всяких соперников. Я не удивилась бы, услышав, как она нашептывает Себу на ухо про то, как эта несчастная, съехавшая с катушек Кейт пыталась свести счеты с жизнью, а потом возложить вину за это на нее. Кстати, почему только Себу? Я так переживаю за Кейт. С ней явно случился срыв. Она наглоталась таблеток и теперь обвиняет в этом меня. Нет, вы представляете? Полиция даже была вынуждена расследовать ее заявления, но вскоре стало понятно, что это ее больные фантазии, и дело было закрыто. Бедняжка.

В этот момент я с холодным ужасом понимаю: если чему-то и конец, так это моей фирме. Ничего хорошего мне не светит. И подумаешь, что полиция закрыла расследование по делу Северин. Каро не прекратит распускать про меня слухи. Я смотрю на Тома и по его расстроенному лицу понимаю, что он пришел к тому же выводу.

Модан мрачно кивает:

– Мы нашли в машине – в «Ягуаре» – кокаин. Внутри… как это по-английски? – внутри швов водительского сиденья. Подозреваю, она была влюблена в Себа, причем давно. Думаю, ей было приятно видеть, как Кейт и Себ ссорятся, и она решила, что теперь ее очередь занять место рядом с ним, n’est-ce pas? – Обычно Модан – человек жестов; но сейчас он застыл неподвижно, давая словам время произвести максимальный эффект. – По всей видимости, ее взбесило, что вместо нее он предпочел Северин. Предполагаю, по чистой случайности Северин попалась ей, когда возвращалась домой. Сидя за рулем, Каро утратила контроль над собой и…

Я смотрю на Модана и как наяву вижу, как это случилось. Прижав руку к окровавленному виску, Северин стоит, пойманная светом фар приближающегося «Ягуара».

– Однако она мгновенно сообразила, что ей лучше не вызывать полицию. Ведь полицейские тотчас обнаружат в ее крови наркотик. Даже если ее не обвинят в умышленном убийстве, это будет означать конец ее юридической карьере. Что, помимо Себа, было самой главной целью ее жизни. – Я продолжаю таращиться на Модана, слегка встревоженная его способностью свести человека всего к двум амбициям. Но он прав. Партнерство в «Хафт и Вейл» и Себ – это корень всего, что произошло. – И поэтому она решила избавиться от тела.

– Сама? – негромко спрашивает Том.

Модан мгновенно понимает, к чему он клонит.

– Точно утверждать не берусь, – так же мягко отвечает он. – Хотя, скорее всего, без посторонней помощи не обошлось.

Том, глядя в пол, кивает. Модан одно мгновение смотрит на него и говорит дальше:

– У машины вмятина в передней части, однако установить, как давно она там, невозможно. Как невозможно и доказать, что мисс Хорридж была в машине, даже с кокаином. У нас даже нет возможности доказать, что Северин погибла в результате совершенного на нее наезда. – Модан разводит руками и в гримасе сожаления кривит губы. – Увы, слишком поздно что-то доказывать.

– Но ведь она отправилась на автовокзал, чтобы сбить всех с толку. Именно поэтому и опоздала, когда мы все собрались уезжать. – И все то время, пока я, терзаясь по поводу размолвки с Себом, напряженно сидела за рулем моей крошечной машины, Каро как ни в чем не бывало удобно расположилась на заднем сиденье, как будто до этого не пыталась замести следы убийства… Как так получилось, что я тогда ничего не заподозрила?