должна была пройти километров тридцать до рубежа атаки, до штурма немецких позиций. За это время немцы успели подготовиться к бою – пехота зарылась в землю, а артиллеристы развернули свои батареи на танкоопасных направлениях, определив ориентиры, секторы ведения огня, подготовив запас снарядов. На острие танкового удара русского мехкорпуса оказалась 256-я пехотная дивизия с приданными ей полусотней танков и штурмовых орудий.

Немцы хладнокровно ждали. Знали, что их уже прикрывают с воздуха. Пикирующие бомбардировщики «люфтваффе» волна за волной атаковывали наступающие танки. Бомбы падали рядом, срывая гусеницы, прямое попадание превращало танк в развороченную коробку, башня отлетала, баки вспыхивали, взметая погребальный костер экипажу… Держали прямое попадание лишь тяжелые танки КВ и то не всегда. В довершение этого ада самолеты поливали танки жидким фосфором, который вспыхивал, попадая на металл. Так работал 8-й авиационный корпус пикирующих бомбардировщиков.

Еще не дойдя до главного поля битвы, танковые колонны теряли боевые машины одну за другой. Их поджидали германские полки, перекрыв междуречье рек Бобр и Свислочь, заслонив уже захваченный Гродно. То, что должны были сделать дивизии 10-й армии – врасти в землю и стать в жесткую оборону – сделали они, немцы. Пехота окопалась на окраинах местечек Кузница, Сидра, Индура. Они пришли сюда поздней ночью – в два часа пополуночи и первым делом захватили переправы через Лососянку, а затем батальоны 256-й пехотной дивизии заняли Кузницу. К утру сюда подтянули еще несколько пехотных батальонов с артиллерией, а главное, два дивизиона штурмовых орудий «Штуг». Одна из самоходок въехала в клуню тети Гели, превратив ее в маскировочный щит. Хозяйка дома укрылась в темном и сыром погребе вместе с козой. И очень вовремя, потому что вдоль железной дороги уже завязался бой. Это подошли передовые отряды из 29-й мотодивизии, высланные Болдиным для прикрытия основных сил мехкорпуса. Это случилось ранним утром, когда тетя Геля только-только успела подоить козу. За час до пальбы один немецких батальонов, захватил Индуру, где у тети Гели жила швагерка.

Но главное сражение развернулось после полудня.

* * *

В Ломже генерал Никитин прочитал приказ о включении его кавалерийского корпуса в болдинскую КМГ с той же кислой миной, что и Голубцов на своем КП. Впрочем, кроме безмерной усталости Никитинское лицо уже ничего не выражало. С первых же часов рокового дня он сутками не слезал с коня, даже ночевал, сидя в седле, привалившись коню на холку, и дремал под мерный хруст овса в торбе, навешенной на морду Недруга. Коновод стоял рядом и следил, чтобы уснувший генерал не свалился часом наземь.

Никитин появлялся в самых опасных местах и несколько раз лично водил казаков в контратаки.

В район решающего боя конники выдвигались медленно. На картах московских генералов, да и минских тоже линия Индура-Кузница-Сидра-Сокулки была не бог весть как далеко от мест дислокации двух «шестерок» – 6-го механизированного и 6-го кавалерийского. На деле преодолеть проселочные дороги под вой пикирующих бомбардировщиков оказалось нелегким и небескровным делом. Танки воя не пугались, а вот кони, завидев летящих на них огромных птиц, закусывали от ужаса удила и уносились в разные стороны. Ни на каких учениях ни всадники, ни пехотинцы не облетывались штурмовиками и не знали, что делать, когда на тебя с визжащим ревом заходит крылатая машина, выбрасывая из всех пулеметов смерть, смерть, смерть… Смерть!

Впрочем, один прием отрабатывался: стрелковое отделение ложится на спину, поднимают винтовки и кучно палят в приближающийся самолет. Ложились, поднимали, условно стреляли в условный самолет. Считалось, что прикрывать наземные части должна зенитная артиллерия, небо – это ее поле боя. И сомнений тут ни у кого не было. И зенитчики вооружались и пушками, и счетверенными пулеметами, и в каждом полку, в каждой дивизии были свои небесные защитники – отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы… Но к великой беде для всех этих дивизий и корпусов зенитные подразделения в самый канун войны отбыли далеко от границы – за Минск, в местечко Крупки, где был расположен специализированный полигон для зенитчиков. Самолет-буксировщик тянул за собой воздушную мишень и по ней можно было палить из всех видов зенитного вооружения. Даром, что не было пронзительного буравящего душу воя и высоких скоростей…

* * *

Генерал армии Павлов, недовольный действиями командующего 10-й армией, слал Голубцову гневные «подгонялки»:

ПРИКАЗ

О наведении порядка в управлении войсками армии:

«Почему механизированный корпус не наступал? Кто виноват? Немедля активизируйте действия и не паникуйте, а управляйте! Надо бить врага организованно, а не бежать без управления.

Каждую дивизию вы знать должны, где она, когда, что делает и какие результаты.

Почему вы не даете задачу на атаку механизированному корпусу?

Найти, где 49-я и 113-я стрелковые дивизии и вывести.

Исправьте свои ошибки. Подвозите снаряды и горючее… Продовольствие берите на месте.

Запомните, если вы не будете действовать активно – Военный совет больше терпеть не будет».

Последнюю фразу Голубцов очень хорошо запомнил…

* * *

Кузница, Индура, Сидра… Холмы, сосны, озера, речушки… «Полесская Швейцария». Райские по своей красоте места должны были вот-вот затянуться пылью и дымом. И затянулись…

Героическая авантюра началась так, как начинаются все авантюры – с нарушения основы основ: идти в бой под прикрытием огня артиллерии и авиации, идти вместе с пехотой. Пошли так, как пришли – безо всего, без взаимодействия с другими родами войск, без артиллерийской поддержки, без сопровождения пехоты, без авиационного прикрытия – одними танками. Правда, далеко на левом фланге готовились к атаке на Сидр кубанские казаки, но и с ними не было никакого взаимодействия. Да и подошли ли они уже? Все сами по себе, удар в стену растопыренными пальцами…

Шестой кавкорпус к указанному времени выйти на рубеж атаки не смог. Одна из его дивизий вела кровопролитные бои восточнее Ломжи, а другая – 36-я – после семидесятикилометрового марша только-только подошла к Белостоку, а дальше требовалось еще 12–14 часов, чтобы пройти почти столько же. И все же казаки сосредоточились ввиду Сидры, стали готовиться к атаке.