Я попыталась произнести ее имя, но не смогла выдавить нислова.

- Не пытайся разговаривать. Я пошлю за доктором. - Онанапоила меня водой из поильника. Я услышала звук хлопнувшей двери и быстроудаляющиеся шаги. Кого она послала за доктором?

Глаза Черри подозрительно заблестели, и только когдаподводка потекла вниз черной слезой, я поняла, что она плачет.

- А они утверждали, что тушь водостойкая. Соврали. - Черридала мне еще глоток воды. Я исхитрилась прохрипеть:

- Почему так болит горло?

- Я… - ее лицо стало серьезным. - Нам пришлось интубироватьРичарда.

- Интубировать? - переспросила я.

- Вставить в его горло трубку. За него сейчас дышит аппарат.

- Черт, - прошептала я.

Черри утерла черные слезы, размазывая их по лицу.

- Но ты проснулась, с тобой все в порядке, - она частозакивала, словно пытаясь саму себя в этом убедить. Я была более чем уверена,что находясь вдалеке от меня, своей королевы леопардов, Черри лучшеконтролировала себя, но для медсестры она все равно была чересчур эмоциональна.

Послышались мягкие шаги, и вскоре рядом с кроватью возникладоктор Лиллиан. Ее седеющие волосы были небрежно завязаны в узел на затылке,откуда выбивались непослушные пряди волос, обрамлявшие тонкое лицо. Ее бледныеглаза улыбались вместе с губами. На мгновение ее лицо озарило явное облегчение.

- Это ты меня по лицу хлестала? - спросила я.

- Не думала, что ты об этом вспомнишь.

- Но ведь это была ты?

- По необходимости, Анита. Мы почти потеряли вас всех.

- Черри говорит, что Ричарда подключили к машинам, что он недышит самостоятельно.

- Верно.

- Разве он должен был уже исцелиться?

- Сейчас вечер того же дня, Анита. Ты не так уж долго былабез сознания.

- А казалось намного дольше.

Лиллиан тепло улыбнулась.

- Верю. Думаю, что теперь, когда мы смогли заставить еготело дышать, Ричард пойдет на поправку. Вот если бы нам не удалось поддерживатьработу его сердца или легких…

- Ты обеспокоена.

- Его сердце останавливалось, Анита. Будь он человеком, я бызабеспокоилась о повреждении мозга из-за нехватки кислорода.

- Но он не человек, - сказала я.

- Нет, но все равно он очень серьезно ранен. Он долженполностью исцелиться… хотя, по правде говоря, никогда не видела, чтобыликантроп переживал подобные ранения. Его сердце пробила насквозь серебрянаяпуля. Это смертельная рана.

- Но он не умер.

- Нет, не умер.

Я подняла на нее взгляд.

- Господи, и ты тоже не в состоянии поддерживатьбесстрастное выражение лица, как всякий порядочный медик.

- Жан-Клод в чем-то, похожем на кому. Ашер говорит, что этовроде спячки, в которой он самоисцеляется. Но, честно говоря, меня физиологиявампиров смущает. Они ведь мертвы, так о каком нездоровье может идти речь? Мыподсоединили его к аппарату, считывающему мозговую активность, что и позволяетнам судить, жив он еще или нет.

- А что, если бы не было этого аппарата?

- Я бы решила, что он мертв, - призналась Лиллиан.

- Но мы еще живы.

- Живы, - улыбнулась она. - Натаниэль ест за пятерых, и всеравно потерял уже больше двух фунтов меньше, чем за сутки. Дамиан пьет большекрови, чем может поместиться в вампире, но все равно не останавливается. Ашерсказал, что они помогают поддерживать вас троих.

Я кивнула, вспомнив сказанное Белль.

- И он прав.

Я подумала, не связаться ли с Натаниэлем и Дамианоммысленно, но решилась. Мало ли что. Я боялась, что это может каким-то образамперерубить те каналы, по которым от них поступает энергия, или забрать слишкоммного. Спасибо и на том, что эта система работает, как положено. Полагаю, этосделал Жан-Клод перед тем, как вырубиться, потому что сама я понятия не имею,как это выходит. Я очень старалась не трогать щиты между собой и своимимальчиками. Просто пыталась их поддерживать. Не стоит ковыряться в том, чтоработает.

- Вампиры обеспокоены тем, что если слабейшие из них лягут вдневную спячку, то сил Жан-Клода не хватит, чтобы вечером разбудить их.

Я кивнула и тяжело сглотнула, почувствовав боль в пересохшемгорле, и боль эта была не моей, хоть я ее и чувствовала. Словно я пыталасьпроглотить что-то большое и жесткое, пластмассовое.

- Ричард пришел в себя достаточно, чтобы чувствовать трубкув горле, потому что я ее чувствую.

- Не знаю, хорошо это или плохо, Анита. Пройдет какое-товремя прежде, чем его организм сможет обходиться без аппаратов.

- Нужно привести в сознание Жан-Клода до наступлениятемноты, чтобы он полностью не высосал энергию слабейших вампиров, - сказала я.

Лиллиан бросила на меня очень серьезный взгляд.

- Вампиры уже давно обсуждают это.

И я почувствовала их. Почувствовала их присутствие задверью. Затем услышала голоса спорящих о чем-то мужчин. И сказала:

- Скажи охранникам, чтобы впустили Ашера и остальных.

Лиллиан вопросительно на меня глянула, но все же пошла кдвери. Однако, увидев, кто вошел в палату, я тут же заулыбалась, почувствовав,что дела обязательно наладятся. Мы будем в безопасности, потому что Эдуардтеперь с нами.

Он улыбнулся мне в ответ, покачивая головой. Стоя рядом иглядя на меня, он выглядел вполне довольным, а еще - конечным продуктомселекции нескольких поколений белых англо-саксонских протестантов - светлыеволосы, голубые глаза, рост не слишком выдающийся, меньше ста восьмидесяти, ново многих случаях весьма удобный. А затем внешний лоск начал сползать с него,словно под действием магии. Я смотрела, как в глазах его проступает настоящийЭдуард, отчего они становятся холодными и далекими, как зимнее небо. Цвет глазостался прежним, а выражение изменилось. Лицо все еще не выражало ничего. Небудь у меня для сравнения вампиров, я бы сказала, что нейтральное выражениелица ему удается лучше всех, кого я знаю.

Когда-то, едва Эдуард возникал у моей кровати, это означало,что он собирается меня убить. А теперь это означало безопасность. Мы вбезопасности, насколько это вообще возможно. Эдуард ни черта не смыслил вметафизических силах, зато я вполне могла доверить ему позаботиться овооруженном и рукопашном противостоянии Арлекину. Магия по моей части, а всхватке лучший - Эдуард.

- Привет, - произнесла я охрипшим голосом.