Б. К. Харту, судя по всему, понравились эти стихи, так как он напечатал их в своей колонке от третьего декабря 1929 года.

В начале декабря появился «Ост-Индский кирпичный ряд», после чего Лавкрафт сочинил лучшее (на мой взгляд) стихотворение «Старинная дорога». Оно начинается и заканчивается строками «Никто не мог меня удержать, / Той ночью я нашел старинную дорогу». Мрачные задумчивые стихи написаны трехстопным ямбом в стиле Э. По. Рассказчик вспоминает место, где однажды побывал («Там был знакомый мне столб – / „До Данвича две мили“…» – это единственное произведение Лавкрафта, в котором снова упоминается Данвич), но, добравшись до вершины, он не видит ничего, кроме «долины забытых и мертвых» и тумана,

Чьи скрученные когти лишь посмеивались над тем,

Что когда-то я знавал это место.

По безумной обстановке я прекрасно понял,

Что моего любимого прошлого не существовало…

И все-таки «Никто не мог меня удержать, / Той ночью я нашел старинную дорогу». Это стихотворение сразу взяли в Weird Tales, где оно вышло в номере за март 1930 года. Лавкрафт получил гонорар в размере одиннадцати долларов84.

Потом за одну знаменательную неделю с двадцать седьмого декабря по четвертое января Лавкрафт написал «Грибы с Юггота». В сборник вошли тридцать шесть сонетов, которые принято считать самыми последовательными из всех его поэтических работ, и цикл не раз подвергался критическому анализу. Прежде чем перейти к изучению самих текстов, предлагаю рассмотреть некоторые факторы, ставшие причиной всплеска «странной» поэзии.

В самом общем смысле на Лавкрафта, пожалуй, оказал влияние Кларк Эштон Смит. Примерно к 1921 году проза стала для него не менее важным способом художественного выражения, а в период с 1922 по 1928 год Лавкрафт практически перестал писать стихи – и это не случайно, ведь именно на это время приходится его знакомство со Смитом, который создавал сильные и глубокие стихи на космические темы и обладал талантом писать живо и энергично, в связи с чем его стиль был крайне далек от традиций восемнадцатого века и даже от поэзии Э. По. Лавкрафт в некотором смысле давно осознавал неполноценность своих стихов, но прежде почти никогда не встречал поэтов-современников, творчество которых вызывало бы у него не только восхищение, но и зависть. Поэтому стихи Лавкрафта, написанные за данный период, сводятся к поздравлениям с днем рождения и другими важными событиями, и лишь такие удачные стихотворения, как «Кошки», «Primavera» и «Праздник» («Ужас Йуле»), можно назвать редкими исключениями.

Затем, около 1928 года, Лавкрафт начал работу над «Вратами в поэзию» Моу. После долгого затишья ему пришлось вновь обратить внимание на теорию поэзии, а отчасти и на практику («Упражнения в сонетах»). Приблизительно в то время он начал формулировать новую теорию поэзии и высказываться в пользу простого и современного языка для выражения мыслей. Сразу после написания «Аванпоста» Лавкрафт уже отчасти осознавал, что два этих фактора (Кларк Эштон Смит и «Врата в поэзию») по-своему на него повлияли: «Между тем чувствуется некое пагубное влияние – по-видимому, в связи с редактированием поэтического учебника Мо мне опять захотелось вторгнуться на территорию Кларкаш-Тона…»85

А вот непосредственно на цикл «Грибы с Юггота», вероятно, повлияли «Полуночные сонеты» Уондри, которые Лавкрафт прочитал не позже ноября 1927 года86. Трудно сказать, что именно из этого сборника он прочитал: всего сонетов было двадцать восемь, но только двадцать шесть из них были опубликованы в «Полуночных стихах» (1964) – Уондри исключил два стихотворения, прежде выходивших в Weird Tales (возможно, он был недоволен их качеством). Так или иначе, данный цикл, в котором все стихи написаны от первого лица по мотивам сновидений Уондри, несомненно, получился очень сильным, и все-таки мне кажется, что по сравнению со сборником Лавкрафта ему недостает изящности и мощности воздействия. При этом идею о написании цикла сонетов Лавкрафт явно взял у Уондри, хотя в результате произведения сильно различаются.

И Уинфилд Таунли Скотт, и Эдмунд Уилсон считали, что «Грибы с Юггота» написаны под влиянием Эдвина Арлингтона Робинсона, но у меня нет никаких данных, подтверждающих, что Лавкрафт вообще был знаком с работами этого поэта. В письмах вплоть до 1935 года его имя ни разу не упоминается. Схожие черты стиля, на которые указывал Скотт, кажутся довольно поверхностными и не могут служить подтверждением данного источника влияния.

Теперь мы подошли к спорному вопросу о том, что же собой представляет цикл «Грибы с Юггота». Складываются ли стихи в единое последовательное произведение, или это просто подборка сонетов на самые разные, ничем не связанные темы? Я склоняюсь к последнему варианту. В этом произведении нет никакого сюжета, хотя многие критики усердно пытались его выявить, а другие заявляли, будто стихотворения можно «объединить» на основе сходства структуры, тематики или образов, однако все эти утверждения предстают неубедительными, поскольку в такого рода «единстве» отсутствует какая-либо систематичность и связность. Мой вывод остается прежним: с помощью этих сонетов Лавкрафт сумел придать форму различным задумкам, образам и обрывкам снов, которые не получалось выразить в прозе, – таким образом он «навел порядок» в собственном воображении. В пользу данного вывода говорит и то, что при написании «Грибов с Юггота» он активно прибегал к записям из «Тетради для заметок».

В цикле можно обнаружить целый ряд автобиографических деталей, связанных как с конкретными подробностями образов, так и с общей философской направленностью. В самом первом сонете под названием «Книга» рассказывается о человеке, который заходит в книжный магазин, заставленный книгами до самого потолка («горы древних знаний за низкую цену»), только не видит «старого знатока своего дела», который бы за всем этим присматривал. Строки сразу наводят на мысль о воспоминаниях Лавкрафта о различных книжных лавках в Нью-Йорке («загадочные книжные лавки с жуткими бородатыми стражами… гигантские книги из кошмарных земель можно купить за бесценок, если сумеешь вытащить нужные из возвышающихся до потолка стопок»87). В «Голубятниках» (десятом сонете) повествуется о странном обычае, существующем «в нью-йоркских трущобах, известных как Адская кухня, где главными развлечениями молодежи считаются разведение костров и голубиные гонки»88. Подобных примеров в этом цикле бесконечно много.

Некоторые сонеты представляют собой переработанные идеи ранних произведений. Например, в «Ньярлатхотепе» (сонет XXI) довольно точно пересказывается стихотворение в прозе 1920 года, в «Маяке» (сонет XXVII) речь идет о фигуре «в шелковой маске», которая впервые упоминалась в «Сомнамбулическом поиске неведомого Кадата», а сонет «Отчуждение» (XXXII) отчасти основан на рассказе «Загадочный дом на туманном утесе». Более того, в некоторых стихотворениях встречаются намеки на будущие рассказы, поэтому цикл «Грибы с