слишком. Черт возьми. Я никогда не смогу

переписать прошлое или даже свои воспоминания о своем отце. Но, может

быть, со временем я смогу изменить то, как я его помню. Оглядываясь на

свою семью, как избранную, так и кровную.

Избранных и кровных, меня переполняет чувство непоколебимой любви и

сопричастности. Клэр в объятиях Дина, их любовь невинна и наполнена

обещанием всего, что приходит с новым начинаниями.

Митч и Камилла, которые не проявляли ко мне ничего, кроме теплоты и

доброты, стоят, держась за руки… невысказанное понимание того, что

значит для меня этот вечер, промелькнуло на их лицах, когда наши взгляды

встретились.

И Грэм, который сидит между моими родителями, его рука обнимает мою

маму, а другая засунута в карман. Он оживленно разговаривает с моим

отцом. Он стал моим якорем, моей причиной существования, и когда я

думаю обо всех моменты в нашей жизни, которые привели нас к тому, что

мы сегодня – вместе и в любви, совершив головокружительный прыжок в

неизвестность, рука об руку, - я испытываю благоговение перед удачей.

Удачей, которая позволила нашим дорогам пересечься в нужный момент.

Когда я так отчаянно в этом нуждался.

Я вижу ее, когда иду обратно к ним. Прислонившись к дверному проему, не

зная, зайти ли ей внутрь или повернуть назад. Мы с Ланой смотрим друг

другу в глаза.

В результате у меня кровь стынет в жилах. Ее лицо проникнуто болью и

потерей, и когда она обхватывает руками свое худое тело, желание утешить

ее пересиливает все остальные эмоции, которые я испытывал к ней

последние несколько месяцев.

Медленно подняв руку, я машу в ее сторону, приглашая присоединиться ко

мне, но как только она видит это, Лана отворачивается от меня и от человека, который любил ее как дочь. Не отворачивайся от нее. Слова отца

рикошетом отдаются в моем сознании. Его отношения с Ланой – это то, о чем

я знаю очень мало, и до сих пор мне это нравилось.

То ли это эгоистичная потребность в понимании или закрытии. Или из-за

искренней заботы, теперь я знаю, что единственный способ по-настоящему

двигаться вперед – это Лана.

Вместе.

____________________

Прошло три дня, прежде чем она вышла на связь после презентации книги.

После неразберихи в больнице и всего, что за этим последовало я писал и

звонил Лане каждый день, но после нескольких дней отсутствия ответа я

решил, что она не хочет иметь со мной ничего общего, теперь, когда ее

секрет раскрыт. Поэтому, когда она появилась на мероприятии, я понял, что

разговор состоится, независимо от того, готовы мы к нему или нет.

Когда она позвонила и предложила встретиться в ближайшей кофейне, в том

самом месте, где мы встретились в первый раз, мне пришлось напомнить

себе, что не стоит торопиться, несмотря на мое волнение и ноющее

любопытство. Я не мог избавиться от чувства, что бы это ни было, все

должно происходить на ее условиях, но на самом деле я искренне скучал по

ней. Работать с Ланой в течение многих месяцев было самым ярким

событием в моей карьере, и если быть честным, я не думаю, что у меня

больше никогда не будет такой возможности. Это удручает, потому что

сейчас, зная все факты, можно сказать, что ничего из этого не было по-настоящему. По крайней мере между ней и мной.

Она уже сидит, когда я вхожу в знакомую дверь кафе, окутанный

успокаивающим ароматом свежего кофе и выпечки. Два латте стоят перед

ней нетронутыми.

И когда я подхожу ближе, то вижу, что она заметно дрожит, ее руки мягко

постукивают по коленям.

—Привет, незнакомка, — тихо говорю я, боясь ее напугать.

Она опускает взгляд внутрь себя. Когда ее взгляд встречается с моим, и хотя

ее взгляд полон красоты, в нем видны следы многих бессонных ночей. Я

могу ее понять.

Я занимаю место напротив нее, когда она подталкивает один из латте в мою

сторону. —Спасибо.

—Конечно... Я знаю, что это должно было случиться давным-давно, но я

ценю, что ты пришел—. Ее голос наполнен напряжением и грустью, но она

все равно одаривает меня небольшой улыбку. Это хороший знак, верно? —

Уилл, я даже не знаю с чего начать, — говорит она, глядя на свои руки.

—Почему бы нам просто не начать с того, как у тебя дела? — Мой вопрос, похоже, застал ее врасплох, потому что ее острые глаза быстро

переключились на меня.

—Пожалуйста, не спрашивай меня об этом, — огрызается она, слезы уже

наворачиваются на глаза, которые она пытается быстро вытереть.

Наклонившись вперед, я кладу локти на стол. —Но я хочу знать, Лана. Из

всех людей на свете я чувствую, что только ты можешь понять, что я

чувствую. Потерянный, растерянный... — Я чувствую, как начинаю

задыхаться. —...разбитое сердце.

—Я просто... твой отец так много значил для меня... — Ее слова застряли в

горле, но она протягивает руку через стол и крепко сжимает наши руки. —

Уилл, пожалуйста, знай, что в мои намерения никогда не входило причинить

тебе боль. Я понятия не имела, что ситуация обострится так быстро, но я

надеюсь, что на каком-то уровне ты сможешь поверить мне, когда я это

скажу... особенно после того, как я узнала тебя получше.

Вот где кроется мое замешательство. И моя обида. Лана узнала меня

получше за время нашей совместной работы, и я думаю, я никогда бы не

смог представить, что так поступлю с кем-то другим.

Особенно с тем, кто, тебе небезразличен.

—Все это ослепило меня, Лана... ты должна понять это. Мои отношения с

отцом не существовало годами, так что все это просто открыло старые, болезненные раны и нанесло такие, о которых я даже не подозревал.

—Я знаю, и я... — Я поднял руку, чтобы остановить ее.

—Подожди, мне просто нужно это сказать, —вмешался я. Мое намерение

сегодня не заставлять ее чувствовать себя хуже, потому что ясно, как ей

больно. —Когда ты ворвалась в больницу и вручила мне то, что оказалось

книгой моего отца и его письмом, я был так переполнен смятением, но из-за

всего, что происходило, мне пришлось отложить это на второй план.

Поэтому, когда я открыл книгу и наконец-то узнал правду, я разозлился —

эмоции, которые я испытываю нечасто.

Слегка откинувшись в кресле, я медленно убрал свои руки с ее. —Я

чувствовал себя преданным и дураком, то, что