– Что вы имели в виду, когда говорили о чарах? – обратилась она к Малкольму. – Грейс не смогла бы сотворить заклинание, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Уж кому знать, как не мне.

Малкольм несколько секунд смотрел Люси в лицо.

– Чары бывают разные, – наконец, сказал он. – Мисс Блэкторн из тех женщин, которым известно, что мужчина стремится играть роль защитника и спасителя. Поэтому она изображает беспомощное хрупкое существо.

– Хм-м, – пробормотала Люси и едва сдержалась, чтобы не напомнить магу о том, это этот мир принадлежит мужчинам. Женщинам ничего не остается, кроме как искать помощи у сильного пола.

Малкольм пожал плечами.

– Я всего лишь хотел вас предупредить, чтобы вы не доверяли этой девице. Но решение, разумеется, остается за вами.

– Я сейчас видела нечто в высшей степени странное, – произнесла Ариадна, закрывая за собой дверь Комнаты Шепота и поворачивая ключ в замке. – Грейс Блэкторн выбежала из кабинета Малкольма Фейда и ринулась к выходу. Как ты считаешь, мне следует догнать ее и спросить, в чем дело?

Они развели огонь в камине; Анна лежала на ковре в одной лишь мужской белой рубашке. Ее обнаженные длинные ноги, вытянутые в сторону камина, были элегантны, как сонет, подумала Ариадна. Анна перевернулась на живот, подперла подбородок рукой и ответила:

– Не стоит – мне кажется, она довольно ясно дала понять, что ты и твои дела ей совершенно безразличны. Возможно, следует ответить Грейс взаимностью. А кроме того, – добавила Анна, и ее алые губы изогнулись в коварной усмешке, – ты же не собираешься бежать на улицу зимним вечером в таком виде?

Ариадна покраснела; она совсем забыла, что на ней только сорочка из тонкого белого муслина, стянутая на груди оливковой лентой. Остальные вещи – платье, туфли, нижние юбки, панталоны, ленты, корсет – были разбросаны по комнате.

Она подошла к Анне, опустилась рядом на ковер. Она уже в третий раз встречалась с Анной в Комнате Шепота и успела полюбить это место. Ей нравились обои с серебристыми узорами, медная чаша со свежими тепличными фруктами, огонь в камине, дым от которого почему-то пах розами.

– Она не сказала мне ни одного плохого слова, – задумчиво произнесла Ариадна. – Она всегда вежлива и отвечает, если к ней обращаются с вопросами, но у меня такое чувство, что мыслями она где-то далеко.

– Возможно, мысли ее поглощены тем, как бы побольнее ранить Джеймса и разрушить его жизнь, – ядовито заметила Анна и снова перевернулась на спину. Рубиновая подвеска вспыхнула в свете пламени, пылавшего в камине. – Иди же сюда, – томным голосом продолжала она и протянула к девушке руки.

Движения Анны были ленивыми, чувственными. Сердце Ариадны затрепыхалось, словно пойманная птица, когда Анна подняла белую руку с длинными пальцами и слегка потянула ленту на сорочке Ариадны. Одежда соскользнула с плеч. Глаза Анны стали темно-синими, как сапфиры.

– Опять? – прошептала Ариадна, когда руки Анны скользили по ее телу. Ее до сих пор поражало то, что пальцы, прикасавшиеся к ее шее, плечам, пробуждали во всем ее теле сладкую, мучительную боль, вызывая бурное, неистовое желание. Она пыталась ласкать Анну, и иногда Анна позволяла ей это, но обычно она предпочитала играть ведущую роль. Даже когда Ариадна прикасалась к своей возлюбленной, та не теряла контроля над собой.

– Ты что-то имеешь против? – произнесла Анна тоном, ясно говорившим, что ответ ей известен.

– Нет. Нужно наверстать упущенное.

Анна улыбнулась, привлекла девушку к себе и запустила руку в ее густые темные волосы; ее язык ласкал губы Ариадны. Ее пальцы были подобны смычку, извлекающему из скрипки чарующую мелодию. У Ариадны перехватило дыхание. Ради этих мгновений она жила, без конца проигрывала их в памяти, пока тянулись один за другим унылые, серые зимние дни и темные одинокие вечера. Наконец, раздавался стук в стекло, кто-то просовывал в приоткрытое окно сложенную бумажку с несколькими словами, написанными четким, красивым почерком: «Встречаемся в Комнате Шепота».

Она утратила контроль над своим телом, стремительный бурный поток уносил ее прочь. Она нашарила пуговицы на рубашке Анны, расстегнула их, прижалась всем телом к обнаженному телу возлюбленной. Она знала, что снова влюблена в Анну, что совсем потеряла голову, но ей было все равно. Ей все на свете было безразлично, кроме Анны.

Наконец, мир разлетелся на осколки, подобно картинке в калейдоскопе, и снова возродился. Потом они лежали у огня, и Ариадна свернулась рядом с Анной; та, закинув руку за голову, смотрела в потолок.

– Анна, – неуверенно заговорила Ариадна. – Ты ведь знаешь… то, что произошло с Филоменой… пусть даже она возвращалась из твоей квартиры… в этом нет твоей вины.

Анна повернула голову.

– Почему ты решила, что я думаю о Филомене?

«Я поняла это по тому, как ты целовала меня. Как будто ты пыталась что-то забыть».

Ариадна пожала плечами.

– Ари, – хриплым, низким голосом произнесла Анна, – я ценю твое участие, но если мне захочется поговорить о своих чувствах… у меня есть много друзей, к которым я могу обратиться.

Ариадна села и принялась надевать сорочку.

– Значит, мы с тобой даже не друзья?

Анна закинула за голову вторую руку. В мягком свете ароматических свечей, источавших благоухание розового сада, ее длинное, стройное тело казалось невыразимо прекрасным.

– Мне кажется, я совершенно недвусмысленно дала тебе это понять на балу, – равнодушно ответила она. – Я не желаю связывать себя ни с кем. Когда даришь человеку свое сердце, ты даешь ему возможность причинить тебе боль, а это приводит к ссорам и обидам. А ведь ты не хочешь, чтобы мы ссорились, верно?

Ариадна наклонилась и подняла с пола юбку. Во время их предыдущих свиданий, когда она одевалась недостаточно быстро, Анна – которая носила мужскую одежду и поэтому могла сбросить или надеть ее за минуту – уходила одна, предоставляя ей выбираться из лабиринта Алькова самостоятельно.

– Нет.

Анна села.

– Я откровенна с тобой, Ари. Я сразу сказала тебе, что именно могу предложить и чего не могу. Если тебе этого не достаточно, уходи – меня это не заденет.

Ариадна надела нижнюю юбку.

– Я не собираюсь бросать тебя.

Анна посмотрела на нее с искренним недоумением.

– Почему?

– Потому что, – ответила Ариадна, – когда ты очень сильно хочешь что-то получить, ты готов довольствоваться даже тенью желаемого.

Первые лучи тусклого зимнего солнца едва пробивались сквозь просветы в тяжелых серых облаках, когда из паба, спотыкаясь на каждом шагу, вывалился человек. Остановился, бессмысленно повертел головой, потом нетвердой походкой побрел мимо лавок мясников и зеленщиков по направлению к Хаф-Мун-стрит. В этом квартале было свое очарование, несмотря на тесноту и грязь, но человек не обращал внимания на то, что его окружало. Он был последним из посетителей паба «Виноградная гроздь», кто мог стоять на ногах. Остальные напились до бесчувствия и валялись под столами. Владелец и его подручные выволакивали «гостей» через заднюю дверь и бесцеремонно швыряли в сугроб, где им и предстояло дожидаться наступления нового дня.