почему дело не движется. Они готовы потратить от шестидесяти до ста миллионов долларов на строительство линкора и готовы заплатить наличными как за линкор, который будет построен в Соединенных Штатах, так и за техническое содействие американских фирм, чтобы осуществить строительство такого же линкора в Советском Союзе. Он отметил, что это обеспечит занятость безработным в США, а такое весьма желательно, поскольку, как ему сообщили, по текущим контрактам верфи загружены всего на 6 %. Советское правительство, по мнению Сталина, не понимает, почему вопрос никак не сдвинется с места. На это я ответил, что его несколько дезинформировали относительно масштабов безработицы в судостроении. На самом деле правительство Соединенных Штатов недавно приступило к реализации масштабной судостроительной программы, которая, несомненно, максимально загрузит наши верфи; что еще имеются ограничения, наложенные законом, которые не позволяют передавать планы линкоров или предоставлять доступ к заводам, строящим линкоры, иностранным государствам, если армия и флот не заявят, что это не навредит обороне Соединенных Штатов. Я отметил, что лишь в общих чертах в курсе переговоров, которые целиком прошли в Вашингтоне, что знаю о них лишь из отчетов, которые были посланы нам в порядке официальной рутины. Откровенно говоря, мне также трудно понять из тех отчетов, в чем заключаются трудности, но при этом я считаю, что в последнее время наметились признаки продвижения. На это Сталин ответил, что если президент Соединенных Штатов хочет, чтобы это было сделано, то он уверен, что технические специалисты армии и флота не смогут этому помешать и что это может быть сделано на законных основаниях. Я ответил, что, по всей вероятности, президент Соединенных Штатов ничего не знает об этом вопросе, а если и знает, то вполне вероятно, что среди множества внутренних проблем, которые встали перед ним в связи с закрытием сессии Конгресса, он не смог уделить иностранным делам достаточно личного внимания.

Затем я спросил его, какое ведомство советского правительства вело переговоры по данному вопросу – советское посольство в Вашингтоне, «Амторг» или корпорация под названием «Карп». Он спросил меня, имеются ли какие-то предубеждения против «Карпа». На это я ответил, что не в курсе. Он сказал, что «Карп» – американская корпорация, что ее президент «американский гражданин и патриот» (полагаю, он имел виду шурина Молотова), и что дело облегчится, если контракты будут исполняться данной корпорацией. Я ответил, что, по моему мнению, никакого предубеждения против какого-либо ведомства Советского Союза нет, но в практическом плане ситуация прояснится, если власти Соединенных Штатов будут четко знать, что ведомство, представляющее этот вопрос, говорит авторитетно и пользуется как их доверием, так и доверием советского правительства. Затем я задал конкретный вопрос, является ли корпорация «Карп» тем агентством, с которым и следует иметь дело. На это он ответил утвердительно.

Затем Сталин сказал, что остался еще один вопрос, который он хотел бы мне задать, и что речь о ситуации, связанная с возможным урегулированием долга правительства Керенского перед правительством Соединенных Штатов.

Я заявил, что весьма рад тому, что он поднял вопрос о долге, и что, пользуясь случаем, мне хотелось бы немного злоупотребить его терпением и попросить выслушать мое мнение по вопросу о долге, который представляет собой довольно длинную историю переговоров, начавшихся с соглашения президента и г-на Литвинова в 1933 году и в конечном итоге застопорившихся, с недопониманием и взаимными обидами. Затем я вкратце изложил факты следующим образом. В 1933 году, когда на восточной границе СССР было отмечено много нарушений со стороны Японии и когда Советский Союз был заинтересован в признании Соединенными Штатами, были заключены определенные соглашения, которые также отвечали интересам Соединенных Штатов, а именно соглашение, согласно которому советское правительство урегулирует претензии американских граждан и правительства Соединенных Штатов к Советскому Союзу. Поскольку г-н Литвинов был вынужден уехать, прежде чем было урегулировано упомянутое соглашение, вопрос был оставлен для более детальной проработки. В качестве дальнейшего ориентира был написан меморандум в форме джентльменского соглашения, в котором излагалось принципиальное понимание сторон и который был парафирован президентом и г-ном Литвиновым. В нем были изложены условия, на которых должны выплачиваться долги и СССР должен быть предоставлен заем или кредит. В то время, когда составлялся данный меморандум и велись переговоры, в Конгрессе Соединенных Штатов рассматривалось предложение, внесенное сенатором Джонсоном, согласно которому правительство Соединенных Штатов не должно в будущем предоставлять заем ни одному иностранному правительству, которое не выплатило свой долг правительству Соединенных Штатов. Это было хорошо известно всем и много обсуждалось, и именно в ожидании того, что тот законопроект будет принят и станет законом, стороны пришли к соглашению о том, что заем или кредит, который должен быть предоставлен СССР, будет предоставлен либо правительством Соединенных Штатов, либо его гражданами. В ходе переговоров возникло недопонимание. Наконец, правительство Соединенных Штатов, которое, по моему мнению, во всех отношениях выполнило все взятые обязательства, выдвинуло определенное предложение. Это предложение было отклонено послом Трояновским по указанию его правительства в 1935 году на том основании, что оно не соответствовало договоренности, поскольку предлагало не заем правительства Соединенных Штатов, а заем граждан Соединенных Штатов, и на том основании, что контроль за закупками в Соединенных Штатах не был возложен на советское агентство, что эти закупки подлежали контролю американского агентства. То есть предлагаемое было кредитом, а не займом[70].

Я сказал, что позиция Советского Союза в этом отношении стала большим разочарованием для президента Соединенных Штатов; что это один из вопросов, вызывающих разногласия между двумя правительствами на момент моего приезда сюда, и что мне хотелось бы подчеркнуть (с не характерной для дипломата откровенностью), что мои инструкции заключались в том, чтобы не поднимать и не настаивать на вопросе урегулирования долга, а решительно подтвердить, что мы сделали все, что с честью обязались сделать или должны были сделать. И, насколько это касается нас, вопрос закрыт до тех пор, пока Советский Союз не пожелает вновь поднять его и добросовестно выполнить свои обязательства. Поэтому я был весьма рад перед отъездом услышать от него, что советское правительство стремится найти способ урегулировать эту ситуацию с долгом, хотя бы частично.

На это он ответил, что советское правительство не может урегулировать с Соединенными Штатами частные претензии американских граждан ни к царскому режиму, ни к советскому правительству, не будучи обязанным аналогичным образом урегулировать такие же претензии с Англией и Францией, и что это стало бы слишком обременительным. Он размышлял над формулой урегулирования этого вопроса. Советское правительство могло бы отделить долг русского правительства правительству Соединенных Штатов от долга, который, как