Военачальники были настроены решительно и собирались атаковать римлян с разных направлений. Гиппократ и Гимилькон нанесли удар по лагерю Тита Клавдия Криспина, а Эпикид сделал вылазку. В это время между городом и лагерем Марцелла к берегу пристали карфагенские корабли, высадили на сушу десант и отрезали легионы Марка Клавдия от лагеря Криспина. Но старый полководец не растерялся и мощной атакой загнал противника обратно на суда, после чего напал на войска Эпикида и отбросил их за укрепления Ахрадины. К этому времени легионеры Криспина отразили все вражеские атаки на лагерь и заставили неприятеля отступить. План Гимилькона и Гиппократа по снятию блокады Сиракуз потерпел крах. В немалой степени это произошло потому, что крепость Эвриала уже находилась в руках римлян, но военачальники были сами в этом виноваты, поскольку не удосужились своевременно оказать помощь Филодему. Теперь пришло время расплаты за недальновидность. Ситуация сложилась парадоксальная, поскольку римляне оказались заблокированы в своих лагерях и не могли начать активных действий против гарнизона Ахрадины, а греки и карфагеняне не имели возможности уйти от Сиракуз, опасаясь, что их уход защитники расценят как предательство и сдадут город римлянам.

Всё закончилось неожиданно. Сначала жара, потом осенняя непогода и большая скученность людей в одном месте, плюс антисанитарные условия проживания в лагерях привели к вспышкам различных болезней в рядах обеих армий. Ситуация усугубилась тем, что в окрестностях Сиракуз было много болот, и как следствие разразилась эпидемия чумы. Римляне, карфагеняне и греки стали умирать десятками, а все попытки командования бороться с заболеванием приводили к ещё большим жертвам, поскольку погибали и те, кто лечил, и те, кого лечили. Сначала умерших погребали каждый день, но чума продолжала свирепствовать, и желающих участвовать в похоронных командах становилось всё меньше и меньше. Дошло до того, что мертвых перестали хоронить, и непогребенные тела валялись среди лагерных палаток и строений, распространяя тлетворный запах, что ещё больше способствовало распространению заразы. Многие умирали от того, что к ним никто не приходил на помощь, другие от отчаяния бросались на собственные мечи, третьи в одиночестве устремлялись на вражеские укрепления и гибли в бою. Особенно страшные потери несла карфагенская армия, поскольку многие греки были уроженцами Сиракуз и с детства привыкли к такому климату, а римляне за время осады сумели более-менее адаптироваться к местным условиям. Тем более что Марцелл вовремя увел всё своё войско в Эпиполы и приказал легионерам жить в домах сиракузян. Но потери в легионах всё равно были велики.

Ситуация для союзников усугубилась ещё больше, когда умерли Гимилькон и Гиппократ, поскольку после смерти стратега отряды сицилийских греков покинули лагерь. Воины разошлись по окрестностям и чтобы хоть как-то себя обезопасить, захватили два небольших городка недалеко от Сиракуз. Как пишет Тит Ливий, один из них находился в трех милях от осажденного города, другой – в пятнадцати. Оба населенных пункта были очень хорошо укреплены и находились в труднодоступной местности, что гарантировало укрывшимся в них воинам относительную безопасность. Эллины свезли в эти крепости достаточное количество продовольствия, после чего обратились к соотечественникам с призывом прийти к ним на помощь. И что примечательно, эта агитация имела успех. Что же касается карфагенян, то все они так и погибли в этих местах, из тридцатитысячной армии не уцелел никто.

Бессмысленная гибель армии Гиппократа и Гимилькона кардинально изменила стратегическую обстановку, поскольку помощи осажденным теперь ждать было неоткуда. Это понял и командующий карфагенским флотом Бомилькар. Не раздумывая, он вновь отправился с флотом в Карфаген и там рассказал о трагических событиях в Сиракузах. Бомилькар настаивал на том, чтобы был увеличен его флот, а также требовал отправить как можно больше грузовых кораблей для доставки необходимого снаряжения и продовольствия в Сиракузы. И вновь карфагенское правительство проявило политическую мудрость, приняв к сведению разумные советы флотоводца. Карфагеняне снарядили огромный караван из 700 грузовых судов, загруженных необходимыми припасами, а Бомилькару выделили 130 боевых кораблей. Это была грозная сила, способная изменить весь ход войны на Сицилии. Армада Бомилькара беспрепятственно дошла до острова, но была вынуждена задержаться около мыса Пахин из-за неблагоприятных ветров. Не желая искушать судьбу и подвергать грузовые суда опасности во время морского сражения, флотоводец отправил их в Гераклею Миносову. Этот город находился на южном берегу Сицилии к западу от Акраганта и контролировался карфагенскими войсками.

Эпикид оказался более грамотным военачальником, чем его старший брат. Он сразу же понял, что наступил решающий момент не только в обороне Сиракуз, но и в битве за Сицилию. От того, какое решение в данный момент примет карфагенский флотоводец, зависел итог войны на острове, и стратег пошел на огромный риск – он оставил Ахрадину на попечение командирам наемников, а сам сел на корабль и отплыл к Бомилькару. Эпикида не пугали ни римские сторожевые суда, ни возможность мятежа в Сиракузах за время его отсутствия. Слишком велики были ставки в предстоящей игре.

Тем временем слух о прибытии огромного карфагенского флота разлетелся по всей Сицилии, вселяя в одних надежду, а в других страх. В Сиракузах царило ликование, а Марцелл пребывал в растерянности и не знал, как поступить. Эпикид, добравшись до карфагенского флота, поднялся на корабль Бомилькара и понял, что спешил не зря. Несмотря на то что у карфагенян было численное преимущество, флотоводец опасался римских кораблей, потому ветер им благоприятствовал. Хотя не исключено, что это было простой отговоркой, а главной причиной был страх Бомилькара перед римлянами. Но Эпикид сумел переубедить командующего и настоял на морской битве с флотом Марцелла.

Для римского полководца ситуация сложилась незавидная. Недалеко от Сиракуз собралось большое греческое войско, и куда его поведут стратеги, было непонятно. С моря блокадой угрожал карфагенский флот. Поэтому, несмотря на то, что противник имел на море подавляющее численное превосходство, Марцелл решил вступить в сражение и повел корабли к мысу Пахин. Командующий был человеком дела и хороший удар мечом предпочитал различным теоретическим рассуждениям. Два флота заняли позиции недалеко друг от друга, ожидая, когда на море наступит затишье. Судьба Сицилии оказалась на лезвии бритвы.

В этот решающий момент нервы Бомилькара не выдержали. Как только юго-восточный ветер стих, командующий приказал сниматься с якорей и стал выводить корабли в открытое море, чтобы занять более выгодную позицию. Но как только Бомилькар увидел идущие ему навстречу римские квинквиремы, то велел поднять паруса и стал уходить в сторону Италии, приказав кормчим держать курс на Тарент. И как Эпикид ни старался уговорить командующего вступить в бой с римлянами, Бомилькар был непреклонен. Мало того, он отправил посыльное судно