в Гераклею Миносову и приказал грузовым транспортам возвращаться в Карфаген. Эпикид, понимая, что всё пропало и теперь Сиракузы обречены, перешел на свой корабль и уплыл в Акрагант.

Почему Бомилькар так поступил? Ведь до этого флотоводец проявил себя с самой лучшей стороны, а все его действия были грамотными и выверенными. Ещё больше запутывает ситуацию свидетельство Полибия о том, что Бомилькар «прибыл в Тарент, уступая просьбам его жителей и щедрым обещаниям» (IX, 9). Варианта развития событий может быть только два – либо командующий испугался римлян, либо «щедрые обещания» тарентийцев пересилили чувство долга. Третьего не дано, поскольку именно доставка необходимых грузов в Сиракузы была главной целью рейда Бомилькара. В снаряжение семи сотен транспортных судов власти Карфагена вложили огромные деньги, и говорить о том, что правительство неожиданно приказало флотоводцу изменить цель похода, не приходится. Карфагеняне прекрасно понимали всю важность помощи Сиракузам, поскольку в случае падения города захват всей Сицилии становился для римлян лишь вопросом времени. Остров автоматически превращался в удобнейший плацдарм для подготовки экспедиции в Африку и удара непосредственно по Карфагену. Точного ответа на вопрос, почему Бомилькар увел корабли в Тарент, а не в Сиракузы, нет, фантазировать же на данную тему не хочется. Отмечу лишь, что никакого наказания за свою самодеятельность, приведшую к катастрофе, Бомилькар не понес, а наоборот, стал главнокомандующим военно-морских сил Карфагена.

Очень интересно рассуждение Тита Ливия о том, почему Эпикид не вернулся в Сиракузы. Писатель не обвиняет стратега в трусости, а просто поясняет читателям, почему он поступил именно так, а не иначе: «Эпикид, лишившись такой поддержки и не желая оставаться в осажденном городе, большая часть которого была уже взята, отплыл в Агригент, не рассчитывая оттуда на что-либо повлиять и решив выжидать, чем все кончится» (XXVI, 27). Стратег осознал, что карфагенский флотоводец бросил город на произвол судьбы. Понимал он и то, что, когда об этом узнают в Сиракузах, в городе начнутся волнения, исход которых трудно предсказать. В любом случае от Эпикида уже ничего не зависело, военачальник был не в силах что-либо изменить. Ему оставалось только наблюдать за разворачивающейся трагедией со стороны.

* * *

Когда в Сиракузах узнали о том, что Бомилькар увел флот, а Эпикид укрылся в Акраганте, это восприняли как отказ Карфагена от дальнейшей борьбы за Сицилию. И перед защитниками со всей остротой встал вопрос – что делать дальше? Половина города занята римлянами, командующий покинул Сиракузы, продовольствие на исходе, а боевой дух воинов гарнизона стал очень низок после череды катастрофических неудач. Как следствие, было принято решение начать переговоры с Марцеллом. Главным условием договора для эллинов была независимость Сиракуз, все граждане должны были остаться свободными и жить по своим законам. Что же касается римлян, то им отходили все царские владения. Было созвано народное собрание, во время которого разбушевавшаяся толпа убила военачальников, оставленных Эпикидом руководить обороной города. В Сиракузах вновь воцарилась столь любезная сердцу эллинов демократия, когда никто ни за что не отвечает, но делать можно всё что угодно.

В лагерь Марцелла отправилась представительная делегация, в её состав вошли и командиры наемников, чтобы выговорить почетные условия капитуляции для своих солдат. Римский командующий принял послов доброжелательно, поскольку ему самому до смерти надоела эта осада и связанные с ней трудности. А что уж говорить о простых легионерах! Поэтому Марк Клавдий, преисполненный самых радужных надежд, приготовился выслушать эллинов.

Обратим внимание на очень интересный момент. Когда читаешь рассказ Тита Ливия об этих событиях, то невольно создается впечатление, что договаривающиеся стороны пришли к соглашению. В действительности это было не так. Недаром, когда посланцы Сиракуз в Риме обвиняли Марцелла в том, что он не принял их условий сдачи города, а предпочел захватить его силой с помощью измены, полководец сказал следующее: «Я-де не принял предложение их знати сдать мне город и предпочел вверить столь важное Мерику, испанцу, и Сосису. Вы ведь не последние среди сиракузян, коль скоро попрекаете других их простым званием. Кто из вас обещал мне открыть городские ворота, кто обещал впустить в город моих солдат? Вы ненавидите, вы проклинаете тех, кто это сделал, и даже тут не можете воздержаться от брани и поношений. Вот как сами вы далеки от того, чтобы когда-нибудь сделать такое» (XXVI, 31). Из текста однозначно следует, что римлян в Ахрадину и Ортигию никто не собирался пускать, другого толкования просто не может быть. Пусть сыновья волчицы забирают владения Гиерона, но в Сиракузах им делать нечего. Всё опять пошло не так, как хотелось Марцеллу.

Пока посольство от граждан Сиракуз находилось в римском лагере, в городе начались волнения среди наемников и италийских перебежчиков. Перебежчики решили, что греки выкупают мир с Марцеллом их головами, и обратились за помощью к наемникам. Солдаты быстро договорились между собой и бросились в город. Убивая по пути случайных прохожих, они добежали до здания, где заседали члены городского совета, избранные на народном собрании, перебили стражу и ворвались вовнутрь. Все представители власти были убиты на месте, после чего наемники и перебежчики разбежались по Ахрадине, где занялись грабежом местных жителей. Утолив жажду стяжательства, воины собрались на совет и выбрали из своей среды шесть человек на должности командующих в Ахрадине и Ортигии. Один из них был испанец по имени Мерик. В это же время вернулось посольство от Марцелла. И здесь выяснилось, что к наемникам у римлян претензий нет, зато с перебежчиков они спросят по всей строгости военного времени. Теперь пришло время задуматься командирам наемников.

Но Марцелл не впустую потратил время на прием посольства из Сиракуз. Делегации горожан стали регулярно посещать римский лагерь, и когда посланцы однажды вернулись в город, вместе с ними пришел и испанец по имени Беллиген, служивший во вспомогательных частях римской армии. Трудно сказать, как Марцелл сумел убедить послов взять его в город, но, как бы там ни было, Беллиген оказался в Сиракузах, где разыскал своего земляка Мерика, одного из руководителей обороны Ахрадины. Тит Ливий пишет, что гость рассказывал Мерику, как недавно прибыл из Испании, которая уже вся завоевана римлянами. В действительности, это была неправда, поскольку война в Иберии была в самом разгаре, и чем она закончится, никто не знал. Получается, что либо Тит Ливий слукавил, либо Беллиген сознательно врал, исполняя поручение Марцелла. Откуда Мерику знать, что происходит на его далекой родине! Поэтому выбор у командира наемников был небогат: сидеть в осаде и ждать неизвестно чего, или же посодействовать римлянам в захвате города и получить награду от Марцелла. Мерик выбрал второй вариант.

Поскольку