– А телефон? Кто включил ее телефон тринадцатого июля? Ведь ты улетел в Амстердам.

Марк покачал головой:

– Всегда ненавидел летать. Я отправился туда на поезде на следующий день после того, как все улетели, и включил ее мобильный перед самым туннелем. С той ночи он так и остался у меня в кармане куртки. Я нашел его перед отъездом. Мне было страшно, что меня поймают, и я только хотел посмотреть, кому она звонила в тот день. Включив телефон, я нашел то видео, с песней. У меня вылетело из головы, что я ее снимал. Но тут я увидел, как Джен поет, и решил записать ее, в знак памяти о ней. Не знаю, о чем я думал. Странное было время. Все мои мечты вдруг сбылись, но какой ценой! Без тебя это не имело никакого смысла, Крис. Ничто больше не имело смысла.

– А ты знал обо всем? – спросила я притихшего Криса.

– Я не думал, что ты достанешь их, – произнес Крис, даже не глядя в мою сторону, будто они были здесь вдвоем. – Деньги. Поэтому и назвал первую попавшуюся сумму, просто наобум. Я думал, ты вернешься и скажешь, что все фигня и мы по-прежнему братья. Ведь с нами такое уже бывало в начале всего – мы ругались вусмерть, группа распадалась на пару дней, а потом все снова было в норме. Но тогда… Откуда появилась ненависть? Я не заметил момента, когда все сломалось. Возможно, ты прав, и это правда все она… Я не верил, не мог поверить, что все по-настоящему. Но, когда ты протянул мне бабки, я понял, что ты и правда хочешь, чтобы я ушел навсегда. И я ушел. Я никого никогда не уговариваю. Нет так нет. И пошли все на хрен. Я подцепил каких-то баб, у которых было полно колес, и затусил с ними в фургоне нашего барабанщика, пока тот не прибежал весь бледный и не заявил, что ему срочно нужно уехать. Тогда я пошел к телкам в палатку, а наутро свалил с фестиваля. Когда я проснулся в понедельник у себя дома, все случившееся показалось мне сном. А потом я нашел пачку денег у себя в куртке. Они были перевязаны резинкой. Это был ее браслет, я узнал его. Джен обвела буквы по контуру черной ручкой, она всегда так делала, а еще рисовала у себя на плече маленькие звездочки. Я позвонил ей, но телефон был выключен.

– Почему ты не сказал об этом копам? – спросила я.

– Не знаю. Наверное, это было для меня не так уж важно, по сравнению со всем остальным. Прости. Тогда я думал только о твоих словах, Марк. Они затмили все.

В дверь начали барабанить с удвоенной силой. Время шло очень медленно. Где-то за стенами этого кукольного дома томилась и медленно приходила в ярость от ожидания многотысячная толпа.

– Знаешь, когда ты ушел, – сказал Марк, – как будто половина меня ушла вместе с тобой. Мне больше не писалось, как раньше, в доме с красной дверью, в дыму сигарет и угаре, когда мы играли для пьяных девочек и хмурых драгдилеров, когда не спали всю ночь и расписывали стены стихами и аккордами. Все это ушло вместе с тобой. Я идиот.

Глаза Марка заблестели. Крис теребил браслет, не глядя на Риммера.

– Знаю, я не просто прогнал тебя – я тебя убил. Я убил ее. Я убил себя. Я позволил Хью издеваться над ни в чем не повинными детьми, на деньги которых мы покупали кокаин, машины и дома. А потом я узнал, что ты сел на крэк и больше не можешь играть, – Марк забрал из пальцев Криса недокуренную сигарету и сделал глубокую затяжку. – Тогда я выкупил «Королеву», чтобы ты мог выступать там, когда захочешь. Я хотел вернуть тебе хотя бы часть своего долга.

– Ты купил «Королеву» для меня? – Крис поднял на него взгляд.

Марк только коротко кивнул. Мой мозг силился осознать реальность происходящего, но вместо этого цеплялся лишь за исчезнувший из речи Марка звук «th». Снова дом с красной дверью, разрисованные стены, чечетка и стихи на салфетках. Это снова были те самые Марк и Крис.

– Значит, ты страдал? – МакКоннелл тряхнул головой.

– Ты даже не представляешь. Без тебя получалась уже чья-то чужая мечта. Я очень тосковал и тоскую до сих пор, – Марк подошел к МакКоннеллу, обнял его и крепко держал, пока тот не расслабил плечи и не уронил голову ему на плечо. – Прости меня. Та ночь была самой большой ошибкой в моей жизни. И теперь мне придется за все заплатить. Но главное для меня – твое прощение. Я пойду к копам, я во всем признаюсь, Крис. Только скажи, что я должен сделать, чтобы искупить вину перед тобой?

– Сыграть со мной на «Пирамиде»? – Крис усмехнулся. – Марк, это невозможно. Я люблю тебя, но не смогу простить то, что ты сделал с нашей музыкой… и с Дженни.

Он мастер ставить нереальные условия, подумала я.

Внезапно дверь в гримерку открылась. На пороге стоял Хью, держа в руках ключ. Второй раз один и тот же трюк, только и подумала я. Увидев нас, он повернул защелку замка. Глаза у него блестели, он без конца облизывал губы.

– Вот так сцена! Что у нас тут, реюнион? Или вечер встреч? Крис, отличная жилетка! – Хью указал на форму охранника. – Я смотрю, ты наконец нашел свое место в жизни. О, вы, кажется, разговаривали. Простите, если прервал…

В эту секунду Крис вышел из ступора и ударил Хьюго в лицо, так что тот повалился на пол.

– Крис, – вновь обратился к МакКоннеллу Марк. – Мне уже действительно все равно. Я готов на все. Хочешь, пойдем на сцену прямо сейчас. Нас там все ждут. Ждут тебя. Да, я убийца. Я убил твою девушку, хоть и не хотел этого. И я готов во всем сознаться, другого пути нет. Истина все равно уже вышла наружу, и наказания не избежать никому. Этот ублюдок пойдет в тюрьму за растление девочек, я – за убийство. Все кончено. Пошли, давай сыграем, это наш последний шанс. Только ты и я, как мы всегда мечтали.

На несколько секунд в комнате повисло молчание.

– Не будь идиотом, – прохрипел Хьюго из угла. Никто и не заметил, как он пришел в себя и сел, вытянув ноги и потирая челюсть. – Марк, мы с тобой боги. Да об этой истории вообще не стоит волноваться. Какие у них доказательства? Думаешь, кто-то будет перекапывать все кемпинги Гластонбери в поисках костей какой-то девчонки, основываясь лишь на словах другой девчонки? Только если ты признаешься сам! Я буду все отрицать, Марк. Да и кто на нас заявит? Она? – Он с ухмылкой указал на меня пальцем. – Да она просто очередная чокнутая фанатка, которая преследует нас. Смотри: она оскорбляла тебя на автограф-сессии, потом бежала за мной по улице, чему есть свидетельство – фото в газете. Она вломилась в дом Бена и даже, судя по всему, от безысходности трахалась с тобой, МакКоннелл. Ее слова не значат ровным счетом ничего. А когда она поймет, что ты тоже сядешь в тюрьму как соучастник, Кристофер, она, скорее всего, решит, что игра не стоит свеч. Ведь ты все знал и молчал, не так ли, Крис? Значит, ты шантажист и укрыватель. Так что, Марки, по сути, у них ничего нет на нас.

– Ты забыл про видео! – тихо сказал Риммер.

– А в сущности, что там такого на видео, если как следует задуматься? Напишем красивый пресс-релиз о пропавшей без вести возлюбленной, все обрыдаются и купят еще миллион копий альбома.

– Тупой ублюдок, ты еще не вкурил, что все кончено? – огрызнулся Крис.