быть героем. Забыть все увиденное. Он отказался становиться врачом. Отказался сталкиваться со смертью. Так почему же вновь это переживает?

– Что с тобой случилось? Ты упала или тебя ударили? – спросил Лайт у девушки.

– Я упала… и долго бежала, – смогла выдавить она из себя. По голосу казалось, что еще немного и незнакомка потеряет сознание.

Лайт снова повернулся к нему.

– Ты должен помочь. Нужно, чтобы ты ее подержал и не позволял ей отключиться.

– Нет… я не могу этого сделать. – Он решительно отказался, отступив назад, и выставил вперед руки, точно защищаясь.

– Ты серьезно? Она может умереть! Какого черта, Мин?! – воскликнул Лайт. Парень выбрался из салона и встал к нему вплотную.

– Я. Не. Врач! – отчеканил в ответ он.

– Я и не прошу им стать. Помоги мне как человек человеку. Мне тоже страшно! Ты сам сказал – я не гинеколог и не учился принимать роды. Лишь один прослушанный курс, хоть я и много читал об этом. Если ничего не делать, пока скорая едет, с ней или ребенком может что-то случится, а я не могу стоять и смотреть, как кто-то умирает! Я ведь отдал последние шесть лет, чтобы воспрепятствовать этому. Для чего тогда все это было?

– Ты не понимаешь… у меня ничего не получится.

Может… следовало рассказать Лайту почему… почему он застыл, неспособный подойти к машине, почему вместо этой незнакомки видит другую женщину. Женщину, которую он любил больше всего на свете. Но слова застряли в горле. Он был пленен образами прошлого.

Длинный коридор и боязливые шаги. Он идет на неясный шум, разбудивший его ночью. А дверь, когда он берется за ручку, противно и жутко скрипит.

– Мама? – произносит испуганно, когда видит перед собой то, что навсегда изменит его. Со слезами он подбегает к ней, но он бесполезен. Он всего лишь ребенок. И рядом никого. Сколько бы ни кричал и ни умолял, рядом нет никого, чтобы ей помочь. Чтобы спасти…

Мираж разрушается пощечиной.

– Приди в себя! Сейчас не время. Помоги мне.

Образ рассеялся, и перед Мином опять появилось лицо Лайта, но теперь уже перекошенное от отчаяния и удушающего страха.

– Пожалуйста… – умолял тот.

Мин онемел. Он него зависела чужая жизнь, которую он, впрочем, не обязан спасать, но человек, который спасал его самого не единожды, теперь нуждался в его помощи.

Он не мог наблюдать, как кто-то снова умирает на его глазах. Он просто не выдержит, если это повторится… Поэтому ведь Мин избегал больниц, поэтому не пошел по пути отца. Он был не в силах заново столкнуться со смертью. В то время как отец ежедневно боролся с этим беспощадным монстром, спасая множество чужих людей, но собственную семью не смог уберечь.

А сейчас… его умоляли о помощи, как когда-то умолял он.

– Ладно, я помогу, – прошептал он наконец, а руки потянулись к чужой щеке. – Говори, что делать.

Плечи Лайта расслабились, словно его согласие на что-то влияло. Неужели тот так и не понял, какой он трус?

– Для начала еще раз продезинфицируй мне руки, а затем себе. И держи телефон рядом, нам понадобится гугл.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. День получения диплома представлялся Мину совсем иначе. Теперь же вряд ли удастся его забыть, даже если очень захочется.

В итоге Лайт вернулся на прежнее место, а он пробрался внутрь с другой стороны машины. Но большой живот, за который держалась девушка, закрывал обзор.

– Я не хочу здесь рожать, – плакала незнакомка.

– Поверь, я тоже этого не хочу.

Лайт снова показался в поле зрения после очередного ощупывания.

– Итак, у тебя начались потуги. И ты можешь не дотерпеть до того, как приедет скорая, это уже не в наших силах остановить. Если будем ждать, могут возникнуть проблемы, – обратился он к девушке.

Мин знал, что врачей также учат обхождению с пациентами – это отдельная важная составляющая обучения. Потому Лайт уже не выглядел как тот, кто несколько минут назад просил его помощи, потому что сам боялся. Парень спрятал чувства, чтобы вселить спокойствие в девушку. Врач знал, что на первом месте пациент, а не он сам.

– Я не хочу, чтобы с ребенком что-то случилось. – Девушка пыталась поднять голову, будто могла там что-то увидеть, и, Мин, встретившись глазами с Лайтом, понял, что от него требуется.

– Все будет хорошо, – он нашел ее руку и сжал. – Как тебя зовут?

– Кванг, – ее голос дрожал, как тоненькая веточка на ветру.

– Тогда, Нонг’Кванг, тебе нужно быть смелой. Потому что мне тоже страшно. Не каждый мой вечер заканчивается беременной девушкой на заднем сиденье машины. Многие парни опасаются именно такого исхода, знаешь ли, – пошутил он, чтобы расслабить ее, и добился слабой улыбки. – Мой друг, которого зовут Лайт, обучался у профессионалов, ты можешь довериться ему, да и скорая в пути. Неважно, где ты родишь – здесь или там – с тобой и ребенком все будет хорошо, – последние слова он вытолкнул, переступив через свои воспоминания. Может, убеждал в этом не столько ее, сколько себя. Нельзя допустить, чтобы кошмар из прошлого повторился вновь.

– Из-за повреждений и нагрузки схватки переросли в потуги раньше, чем следовало. Поэтому у тебя и открылось кровотечение и усилились боли. Давай попробуем тужиться, – сказал в свою очередь Лайт.

Мин был рад находиться по другую сторону, сжимая руку девушки, и ничего из этого не видеть. Тем более у Лайта не было всяких инструментов или другой возможной помощи, а лишь две руки. Люди тысячи лет принимали роды без новейшего оборудования, но для современного человека такие условия немыслимы. Просто-напросто дикие!

Следующие несколько мучительных минут девушка тужилась и кричала, сжимая руку Мина так, что, казалось, он больше не сможет ею пользоваться. Иногда ему приходилось даже удерживать ее за плечи, настолько сильно Кванг корчилась и неосознанно пыталась встать, тем самым убежав от боли. Он не представлял, как женщины на это подписываются, а некоторые и по несколько раз. Откуда в них бралась эта храбрость? Он не мог постичь этого ни в тринадцать, ни в двадцать три.

– У тебя получается, – подбодрил девушку Лайт.

Он видел лишь верхушку спины парня. И хотел верить, что это не пустые слова, и роды в самом деле проходят без каких-либо осложнений. Но Лайт вдруг попросил Кванг прекратить.

– Что такое? – даже задавая вопрос, он знал, что не хочет слышать ответ.

– Тазовое предлежание, – прошептал Лайт.

– Ребенок идет не головкой?

Пусть он и не пошел учиться на врача, но знал некоторые