рассудку. И не стоило забывать о тех смертельно опасных духах, что могли поджидать его на пепелище дома.

А еще – словно мало было остального – до рассвета оставалось всего ничего.

Проклятье! Мне ужасно не хватало хоть какого-нибудь мелкого преимущества.

Пальцы правой руки коснулись деревянной рукояти пистолета сэра Стюарта, и я вдруг ощутил скрытую мощь этого старинного оружия. Его энергия передавалась подушечкам пальцев ровной гудящей вибрацией. Я вспомнил бой у дома Морти и тот урон, который сэр Стюарт сумел нанести противнику с его помощью. Пусть даже одному-единственному противнику.

Серое Привидение боялось пистолета сэра Стюарта, и у меня имелись все основания полагать, что боялось небезосновательно. Если бы мне удалось убрать ее, все окружавшие ее сейчас духи почти наверняка рассеялись бы – подобно шакалам, сопровождающим крупного хищника, но редко отваживающимся на открытую схватку в его отсутствие. Так ведь?

«Еще бы! И хотя лемуры превосходят тебя численно в пропорции двенадцать к одному, этого недостаточно, чтобы они видели в тебе, Дрезден, легкую жертву. Тебе нечего бояться».

Давно пора издать закон, запрещающий внутренние монологи с таким количеством сарказма.

Однако идея все же обладала определенной притягательностью: убить Серое Привидение и тут же уносить ноги как можно быстрее. Даже если за мной погонятся лемуры, «капюшонами», по крайней мере, командовать будет некому. Если повезет, это даже сможет отвлечь внимание злобных духов от Морти.

Все, что от меня требовалось, – это один раз спустить курок Стюартова пистолета. Только и всего. Если я промахнусь, мне, скорее всего, не выжить, но во всех остальных отношениях дело представлялось проще пареной репы.

Я стиснул зубы и принялся медленно подбираться к Серому Привидению. Я не знал, на какое расстояние мне удастся подойти, прежде чем моя далекая от идеала завеса окажется бесполезной, но старался сделать все, что в моих силах, чтобы свести к минимуму возможность промаха. Снайпер из меня так себе, да и пистолеты восемнадцатого века не отличались особой точностью, но позволить себе промазать я не мог. Разумеется, ощути Серое Привидение каким-либо образом, что я близко, оно могло бы убежать, уклониться или защититься как-нибудь еще.

Значит, я должен убить ее прежде, чем она поймет, что на нее напали. В этом даже имелась некоторая ирония – с учетом того, как умер я сам.

Серое Привидение закончило считать, и «капюшоны» снова выдернули слабо всхлипывавшего Морти из ямы. Он висел, сотрясаясь от боли, охая с каждым вздохом. Серое Привидение неподвижно стояло перед ним; его лица я не видел, но не сомневался, что оно выражало злорадство.

Десять футов. Я понимал, что завеса моя дышит на ладан, а меткость оставляет желать лучшего, но, если мне удастся подобраться на десять футов, я вряд ли промахнусь. Из этого следовало, что мне надо добраться до края ямы с духами и выстрелить через нее в стоявшее с другой стороны Серое Привидение. Разумеется, если я промахнусь, ему даже не понадобится убивать меня. Ему достаточно всего лишь указать на меня. Стоит духам ощутить мое присутствие – и они навалятся всем скопом.

Тогда я испытаю то, что только что испытывал Морти. С той разницей, что, поскольку я и сам призрак, от меня разве что пара комков эктоплазмы останется. Которые тут же слопают.

«Вот весело!..» – подумал я.

Я старался двигаться медленно, ровно, сохраняя спокойствие. Адреналина в моих жилах не было ни капли, чтобы заставить мои руки дрожать, но они все равно дрожали. Черт! Наверное, решил я, даже духи во многом остаются людьми. Ничего не поделаешь, надо двигаться дальше.

Тридцать футов.

Я прошел в каких-то нескольких ярдах от лемура, явно смотревшего в пустоту, хотя направление его взгляда проходило точно через меня. Возможно, он погрузился в призрачные воспоминания. Он даже не моргнул.

Двадцать пять.

Голодные духи в яме передо мной завывали как безумные. Всего в нескольких футах передо мной.

Двадцать.

Почему я вечно оказываюсь в таких ситуациях? Даже после смерти?

«Смеха ради, – ответил я сам себе. – Смеха ради, смеха ради-ради-ради-ради».

Глава 29

Тут пол у ног Серого Привидения дрогнул, покрылся рябью, и из него выплыл человеческий череп, в глазах которого полыхало холодное голубое пламя.

Серое Привидение повернулось к нему, и что-то в его позе навело меня на мысль, что настроение его заметно ухудшилось.

– Что еще?

– Вестник фоморов ожидает у внешнего периметра, – доложил череп. Голос его звучал до ужаса похоже на Боба, однако из интонаций слышалось лишь едва заметное презрение. – С посланием от своего господина.

Мне показалось, что голова Серого Привидения чуть склонилась под капюшоном.

– Прислужник? Со стороны Небывальщины?

– Внешний периметр граничит с Небывальщиной, и за его целостность отвечаю я, – ответил череп. – Внутренний периметр граничит с миром смертных. Вы сами установили такой порядок. Больше года назад.

Серое Привидение издало звук отвращения:

– Ты бы не дерзил, дух. Я могу найти тебе замену. – Оно покосилось на продолжавшего болтаться в воздухе Морти и вздохнуло. – Конечно, фомор не мог найти другого времени, кроме как перед рассветом. Почему в самые важные мои дела обязательно кто-то вмешивается?

Череп вежливо кивнул:

– Понимать ли это так, что я должен убить его и отослать назад тело с запиской, предлагающей в следующий раз предварить такой визит звонком?

– Нет! – отрезало Серое Привидение. – Разумеется, нет. Попридержи язык, дух, если не хочешь, чтобы я его у тебя вырвала.

– Как вам будет угодно, – еще раз кивнул череп. – Я всего лишь слуга. – Голос его по прежнему сочился едва различимым презрением. – Должен ли я позволить ему войти?

– Да, и поторопись, – резко приказало Серое Привидение.

– Как вам будет угодно, – повторил череп, на сей раз заметно медленнее, и исчез в полу.

Я стоял не шевелясь. Труднее всего поддерживать завесу в движении, а до меня вдруг дошло, что мой план решить все одним-единственным выстрелом обладает одним серьезным изъяном: я совершенно забыл про Злого Боба. Этот дух обладал силой, умом и представлял собой несомненную угрозу, зато был лишен чего-либо, хоть отдаленно напоминающего страх или почтительность. Полагаю, после нескольких десятилетий работы с Кеммлером, самым опасным некромантом со времен падения Римской империи, трудно всерьез воспринимать кого-либо, уступающего ему в талантах.

Впрочем, не могу сказать, чтобы и тот, изначальный Боб отличался особой почтительностью. Ха! А вот получи, гадина!

Так или иначе, у меня появился шанс узнать о своем противнике побольше. А то как-то негусто у меня информации об этих психах в капюшонах. Хоть какое-то знание о них могло выявить слабое место в их обороне – как в переносном,