пытаясь что-то сказать. Женщина резко наклонилась к нему, чуть не упав на каталку.

— Ты в больнице. Мы тебя вытащим. Не трать силы, — прошептала она.

— Х… храмовое серебро, — прошипел он ей на ухо. — Ты сама….

Она качнула головой. Когда же этот лифт доедет до нужного этажа?

— Тобой займется Аркенсон. Он лучше меня в вопросах…. Он отличный хирург.

— Лия, - он сжал ее пальцы слабеющей рукой. Взгляд затуманился, губы приняли серовато-синий оттенок. — Если я выживу… прости меня. Если я выживу, обещай, что станешь моей женой… и больше… никогда…

Она не слышала смешок санитара. Она не слышала ничего. Синие, почти черные от боли и напряжения глаза мужчины остановились на ее лице. Он держал ее за руку, сжимая пальцы, а она слышала, как с каждым ударом его сердце слабеет, чувствовала, как вытекает из него жизнь. Она разом вспомнила все уроки Аркенсона. Ему понадобится кровь… да где они возьмут подходящую?!

— Лия!

— Обещаю. Не смей умирать!…

Несколько минут спустя,

третья операционная

Офелия Лоусон отмывала руки, уже третий раз намыливая их бруском специально мыла. Капитана Ли готовили к операции. Две пули прошли на вылет, прошив мягкие ткани. Одна через плечо, другая пропорола бок, на первый взгляд, не задев жизненно важных органов. Но третья влетела в грудь. И, видимо, застряла где-то в районе левой лопатки. Судя по траектории, она могла задеть перикард. Эльф был без сознания. Его подключили к аппаратам и капельницам. Бригада была готова. Только темные существа, прекрасно осведомленные о том, чем отличается предстоящая им операция от тысячи других. На подносах лежали инструменты с напылением из храмового серебра. Медсестры подготовили кетгут с этим же металлом. В стеклянных бутылях для капельниц серебрились препараты. Специальные препараты, протестированные и одобренные Темным Храмом для использования на темных существах. В первую очередь для темных эльфов.

Аркенсон успел подготовить две бригады, отобрав темных существ. Два анестезиолога. По две медсестры. Лоусон чувствовала, как успокаиваются нервы. В соседней операционной находился мужчина, который еще вчера ее обидел, а сегодня предложил руку и сердце. Он вырвал это согласие нечестно. Но все, о чем она могла думать, стекалось к тому, что он должен жить. Во что бы то ни стало. Как и Ли.

Она закончила с подготовкой. Медсестра надела на ее холодные пальцы перчатки. Далее следовала маска. Хирург вошла в операционную, оставив за стеклянными дверьми Офелию Лоусон, женщину, которая боится потерять любовь своей жизни. Ей на смену пришел холодный профессионал, которому предстоит разрезать еще одно тело. Чтобы что-то подлатать. Чтобы спасти очередную жизнь.

Офелия протянула руку, получила скальпель и сделала первый надрез, вскрывая грудину. Скальпель. Пила. Все эти неприятные, но необходимые инструменты. Сердце Андреаса билось неровно. В него вливали целый букет препаратов, которые заменяли кровь для человека, анестезию, стабилизировали аритмию, поддерживали давление. Делали все то необходимое, чтобы пережить надругательство над телом, которое называлось хирургическим вмешательством.

На столе хирурга лежал не прекрасно сложенный мужчина. На столе хирурга лежал набор мускулов, костей и органов, в котором что-то пошло не так. Что-то сломалось и требовало ремонта. Офелия могла залатать дыры, срастить разорванное, спасти жизнь. И она целиком сосредоточилась на этом. Пока умелые руки делали свою работу, а медсестры то и дело протирали пот со лба хирурга, женщина отмечала мельчайшие несоответствия тела эльфа с телом человека. Размер и цвет органов, расположение. Посреди операции началось кровотечение, и операционное поле затопило ярко-алой кровью, но с ним удалось справиться, обнаружив лопнувший сосуд. Несколько быстрых стежков, тьма тампонов. Все выдохнули.

Прошел еще час. Перикард действительно пострадал и наполнился кровью, мешая работе сердца. Привычная ситуация, которую методично и аккуратно ликвидировали. Пуля прошла дальше. Но хирург ее обнаружила. Добралась до нее на третьем часу операции. И еще через сорок минут все было закончено. На пострадавшие ткани наложены аккуратные швы. Смятая странной формы слишком светлая пуля лежала в лотке справа от хирурга. Ли выжил. И он будет жить. Офелия отступила в сторону, позволив помощнику зашить пациента. Она с трудом держалась на ногах. Будто работала не только руками и головой. Будто вложила в него душу. Чего не было никогда раньше. Она всегда уставала физически, но подобного опустошения не испытывала давно.

В дверь операционной постучали.

Хирург резко обернулась. С той стороны стеклянных дверей стояла медсестра. Старшая медсестра, которая всегда работала с Аркенсоном. Ее имя вылетело из головы. Белый костюм в крови, а на лице не кровинки. Только бесконечная усталость и напряжение.

— Закончите без меня? — поинтересовалась Лоусон у второго хирурга, тот кивнул.

Она вышла из операционной, толкнув дверь плечом.

— Доктор Аркенсон послал за вами, вам надо срочно в третью операционную.

— Что случилось?

— Он сказал, что нужна ваша кровь.

Медсестра повернулась на каблуках и побежала в соседнюю операционную. Снова процесс переодевания, пришлось заново вымыть руки, поменять халат. В операционную, где шла борьба за жизнь Рамона, она вошла еще через пять минут. Слева от стола разместили каталку, устланную стерильными простынями.

— Помнишь, что я говорил тебе про потерю крови для темных существ? — вместо приветствия спросил Генри, который держал в руках иголку, заправленную кетгутом.

— Что с ним?

— Операция прошла успешно, но он потерял слишком много крови. Мы пытались перелить кровь Майхель, но эльфийская не подошла. Он Незнакомец. А ты единственная Незнакомка в этой больнице. Ложись.

— Ты хочешь перелить ему мою кровь? А если не подойдет?

Темные глаза хирурга недобро блеснули.

— Подойдет.

Офелия послушно легла на кушетку. Рукав на правой руке подняли к плечу, обнажая вены. Игла из храмового серебра скользнула по кожу, вызвав ошеломительную боль, но через мгновение все прошло. Вздрогнув, женщина расслабила руку и повернула голову. Она видела Рамона в профиль. Темные волосы разметались по столу, черты лица обострились. Из-за освещения в операционной и нависающей прямо перед его лицом простыни, отделяющей операционное поле, его кожа казалась серой. Началось переливание. Она почувствовала, как Аркенсон осмотрел место укола, не прикасаясь к ней. Его присутствие успокаивало.

— Мы возьмем много, — сказал он. — Тебе будет плохо. Но за пару дней восстановишься. Я помогу. Я не стал брать согласие…

— Делайте, что нужно.

Она закрыла глаза. Слабость накатывала постепенно. Лишь однажды она теряла собственную кровь. Во время войны. Сейчас ощущения были глубже. Она вдруг почувствовала с Рамоном новую, совершенно особенную связь. Что-то настолько глубокое и