Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Наталье было много мальчишеского, была удаль и бесшабашность, а это не могло не вызвать восторга и уважения Михаила, потому что ему как раз не хватало этих качеств. Не будь рядом с ним Натальи, он, наверное, рос бы тихоней, робким мальчиком, не умеющим постоять за себя, во всем похожий на отца. Наталья понимала это, а для самого Михаила поначалу неосознанный, стихийный интерес к двоюродной сестре обернулся драмой. В отличие от Натальи он не ощущал кровного, близкого родства с ней, потому что у него-то были родители, была еще и родная сестра, а Наталья жила рядом как бы сама по себе, отдельно от родителей и сестры, к тому же была независима. С ней старался не спорить даже дед! Ее поступки никогда не расходились со словами, она была немножко взбалмошной, чересчур упрямой, но и целеустремленной зато, всегда добивалась того, что задумала. Наталья совершенно не увлекалась обычными «девчоночьими» делами — нарядами, танцами, разговорами о мальчиках. В ней точно воплотилось все то, о чем мог бы мечтать любой подросток, а главное — она постоянно была рядом, и Михаил влюбился...
Впервые Наталья обратила внимание, что двоюродный брат смотрит на нее с каким-то особенным, напряженным интересом, когда ей было лет шестнадцать-семнадцать. Хоть и невелика была между ними разница в возрасте, однако она была уже девушкой, почти женщиной, а он — подростком, мальчишкой в сущности.
Однажды, когда она рано утром шла по скользким мосткам, чтобы искупаться, шла, балансируя руками и боясь оступиться, отчего смуглое, прогретое солнцем тело было напряжено, натянуто все, она почувствовала, что кто-то следит за нею. Наталья оглянулась, откинув на сторону волосы, и увидала в окне большой комнаты голову Михаила, которая мигом убралась за занавеску. Наталья усмехнулась, передернула плечами, не вполне понимая, что произошло, и не бросилась сразу в воду, как это делала всегда, но села на краю мостков, обняв ноги и подтянув коленки к подбородку. Сидела в такой позе долго, пока не свело судорогой икры, уверенная, что Михаил наблюдает из окна. «И пусть, — думала она. — Вот дурачок!..»
Для нее это была игра. Приятная, щекочущая самолюбие забава. Ей даже нравилось дразнить Михаила, нарочито демонстрируя свое отлично сложенное тело, и это было, в общем-то, естественным поведением девушки, начинающей сознавать себя женщиной.
Однако Михаил оставался для нее только братом.
Много позднее Наталья поняла, что ее игра, казавшаяся ей пустяком, зашла далеко... Тогда она попыталась взять на себя роль свахи. Знакомила Михаила с какими-то подругами, специально приводила их в дом, но Михаил оставался равнодушен к ним, его интересовала Наталья, и больше никто. Одно время она собиралась даже переселиться из-за этого в общежитие, но пожалела тогда деда...
Судя по письмам, Михаил за время службы ничуть не охладел к ней, похоже, он оберегал свое чувство, лелеял его. Правда, о любви в письмах не было ни слова, постороннему они могли бы показаться даже слишком сухими, но именно эта нарочитая сухость и выдавала Михаила с головой...
«Ничего, все обойдется, — уговаривала себя Налья. — Он повзрослеет в армии и в конце концов поймет, что это глупо... К тому же, вернувшись домой, не будет каждый день видеть меня, появятся девушки, и все забудется...»
Не было у нее иного выхода, как только уехать. А дед простит. Он простит, даже если не поймет...
* * *
Как-то Наталья спустилась на первый этаж позавтракать — там был ресторан, — села за свободный столик возле окна, собралась почитать газету, но к ней подошел молодой мужчина.
— Простите, — сказал он, — у вас не занято?
Ей хотелось ответить, что места за столом не заняты, но что в зале полным-полно совершенно свободных столов и он мог бы сесть за любой, а не мешать здесь, но вместо этого она ответила:
— Нет.
— Тогда, если вы ничего не имеете против...
— Не имею.
Она мельком взглянула на него, и он показался ей знакомым. Где-то Наталья видела этого человека.
— Вы ведь тоже живете в гостинице? — усаживаясь, спросил он.
Она вспомнила, что встречала его в коридоре гостиницы.
— Допустим.
— В командировке?
— Нет, не в командировке, — ответила она с раздражением.
Он-то наверняка здесь в командировке, подумала Наталья, и пытается познакомиться, чтобы завести банальную интрижку, убить провинциальную скуку и заодно немножко развлечься. Был он немногим старше Натальи, лет тридцати, предположила она, и, можно сказать, обладал приятной внешностью. Скорее всего, инженер, врач или инспектор. Наверное, приехал проверять кого-нибудь.
Подошла официантка.
Наталья заказала салат из помидоров, сметану и судака по-польски. Еще чай.
— Вы давно приехали? — поинтересовался мужчина, когда официантка, приняв заказ, отошла.
Наталья подняла голову, пристально посмотрела на него и сказала сухо, не скрывая недовольства:
— Я приехала недавно. Не в командировку. Работаю в местной газете. Мне двадцать четыре года, незамужняя. Раньше жила в Ленинграде. Курю. Алкогольные напитки употребляю в умеренном количестве, обожаю шампанское и хорошее сухое вино. Детей нет. Еще вопросы будут?..
Она была убеждена, что теперь-то мужчина отстанет от нее, поняв, что на легкую интрижку рассчитывать нечего. А он, вместо того чтобы смутиться, что было бы в его положении естественно, и пробормотать невнятные и неискренние извинения, неожиданно громко рассмеялся, откинувшись на спинку тонконогого стула.
— Над чем вы смеетесь? Скажите, может быть, и я с вами посмеюсь!
— Видите ли, — сказал он, — я тоже приехал сюда не в командировку. Но раньше вас.
— Какое замечательное совпадение! — Она не поверила ему.
— Насчет замечательности не знаю. Тем более, вы мне не верите.
— Это имеет значение?
Тут официантка принесла вилки, хлеб и пиво, которое заказывал мужчина. Наталья поискала глазами салфетки. Их не было. Мужчина встал, куда-то сходил и принес салфетки в желтом пластмассовом стакане.
— Сервис, — сказал он, — здесь положен после восемнадцати.
— Благодарю, вы очень любезны.
Подали салат и горячее. Рыба оказалась вкусная. Наталья ела с удовольствием. Она вообще любила рыбу.
— Здесь хорошо кормят, — сказал мужчина.
Наталья промолчала. Она вовсе не собиралась поддерживать этот ненужный и никчемный разговор.
—