же обнаружил, что на имя господина Вайса уже есть телеграмма, пришедшая ещё в шесть часов утра.

Телеграмма была весьма коротка:

«Дорогой Иоганн. Ваш дядюшка приболел. Поедете на дачу — прихватите лекарство. Ваш кузен Конрад».

— Будете отвечать, герр Вайс? — поинтересовался телеграфист.

— Нет-нет, — покачал головой инженер. И отвечал вполне благодушно: — Благодарю вас, до свидания.

Но настроение у Квашнина было совсем иное. Он вышел из телеграфа и весьма бодро пошёл по улице, поигрывая тростью с рукоятью в виде головы гуся. Вид у него был вполне беззаботный, но то была внешняя беззаботность. Внутренне брат Аполлинарий был сосредоточен, если не сказать напряжён. Из телеграммы он понял, что случилось что-то непредвиденное, так как в тексте была использована фраза «дядюшка приболел». Что означало «срочно».

И ещё одно слово — «дача», так обозначалась квартира казака Тютина. То есть «кузен Конрад», брат Тимофей, просил его срочно прибыть на квартиру Тютина. Утром! Срочно! У Квашнина не было никаких сомнений, что что-то произошло. И он шёл, хоть и с некоторой опаской, к своему другу Тютину, чтобы выяснить, что приключилось.

Нет, слежки не было, он в этом убедился. Но как только инженер вошёл в парадную дома, он достал из-под сюртука револьвер и переложил его себе в карман панталон. И так, держа руку в кармане, а палец на спусковом крючке, он, предварительно поднявшись на этаж выше нужного, подождал пару минут, постоял, прислушиваясь, и лишь после этого не спеша спустился на этаж ниже и, не вынимая руки из кармана, тростью постучал в дверь.

— Кто там? — донеслось из-за двери, и Квашнин с некоторым облегчением узнал грубоватый голос и не очень хороший немецкий брата Емельяна.

— Я от кузена Конрада, — отвечал брат Аполлинарий.

Дверь открылась и Тютин, чуть выглянув из-за двери — нет на лестнице ещё кого — впустил товарища. Они без слов обменялись рукопожатием. И лишь потом казак, подойдя к окну и из-за занавески выглядывая на улицу, спросил:

— Кофейку?

— Ну давай.

— Правда, он уже остыл.

— Ну начинается, — с притворным разочарованием произнёс Квашнин, — ладно, наливай.

Но выпить холодного кофе они не успели, поскольку явился сам собравший их Конрад, он же брат Тимофей. Как только он вошёл, и Квашнин, и Тютин поняли по его виду, что произошло что-то чрезвычайное.

— Братия, из пустоши от старцев пришла телеграмма…, — он сделал паузу, такую паузу, которая должна была поднять уровень драматизма. — В общем, в Серпухов пришла весть от сестры нашей.

— От какой? — сразу спросил Квашнин.

— От Зои, — отвечал Тимофей Сергеевич.

— С того света, что ли? — поинтересовался казак.

— Судя по всему, с этого, — абсолютно серьёзно произнёс Елецкий. — Она вышла на старцев через запасной австрийский канал. Все пароли на месте. И она всё ещё в Гамбурге.

— Ещё тут? — недоумевал брат Емельян.

— Так значит, она жива?! — удивлялся инженер. — Бред какой-то, журналист видел её мёртвой.

— Да, видел мёртвой, — задумчиво произнёс Елецкий. — В этом-то и загвоздка. В общем, старцы решили, что она жива, так как канал связи англичанам был неизвестен, и пароли тоже, — он сделал паузу и поглядел на товарищей, — в общем, Зоя жива, но работает под контролем.

— Я тоже так думаю, — поддержал эту мысль Тютин.

— Почему это? — спросил у него инженер.

— Потому как, не будь она у них в лапах, так уехала бы отсюда. Как положено по инструкции. Добралась бы до любого посольства и связалась с пустошью. Вот и всё, а раз не уехала…

Ни добавить что-то, ни возразить тут было нечего.

— Да, короче, старцы приказывают менять квартиры снова.

— Перестраховываются, — заметил инженер. — Это лишнее, Зоя новых наших квартир не знала. Новых телеграфов не знала.

— У тебя все склады и мастерские записаны на Вайса, а это имя она знала.

— Чёрт! — Квашнин потряс головой. — И пирс для баркаса я тоже на Вайса записал.

— Всё меняем. Всё. Сворачивай мастерскую, склад. Нужно уходить, — говорил Елецкий. — Как быстро лодку спрятать сможешь?

— Это дело пятнадцати минут, подниму давление да уплыву, мастерская…, — инженер на секунду задумался, — она мне и не нужна, а вот инструмент… инструмент у меня там хороший, аппарат сварочный дорогой.

— Всё к чёрту. Больше туда ни ногой, — приказал брат Тимофей.

— Ну хорошо… Лодку я уведу в другое место, мастерские бросаем, они, по большому счёту, мне уже не нужны. Но динамит…

— Что динамит? — спросил Елецкий. И тут же догадался: — Склад снимал на имя Вайса?

Инженер молча кивнул: ну да. И тогда брат Тимофей быстро принял решение:

— Брат Аполлинарий, ты тогда займись баркасом, найди ему новое место, удобное для погрузки, а мы с тобой, брат Емельян, — он взглянул на казака, — займёмся динамитом. Нужно срочно найти транспорт и вывезти взрывчатку со старого склада.

— И найти новый? — спросил Тютин.

И тут, к его удивлению, да и к удивлению инженера, брат Тимофей своего согласия не дал, а оглядел их обоих и ответил так:

— Братия, весть из пустоши от святых отцов о Зое была лишь половиной плохих вестей.

И теперь два его товарища молчали и внимательно слушали, чем он ещё их «порадует».

— Сегодня утром я получил телеграмму от нашего человека с таможни. Раненько поутру поехал к нему, и он мне рассказал, что вчера под ночь на рейд встала шхуна «Король Георг», а шхуна та пришла из Лондона, и на ней всего один задекларированный груз… Ну, вы уже поняли, какой.

— Подшипник для линкора, — сразу догадался инженер.

Елецкий только кивал головой: да, он самый.

— Значит, времени у нас больше нет, — резюмировал Квашнин. — Ждать облачности и дальше мы не можем.

— Да, придётся всё делать при луне; ну а с прожекторами, я надеюсь, вопрос решит наш казак.

— Коли Бог даст, — разумно отвечал Тютин.

— Всё, братия, за дело; на старые квартиры не возвращаемся, работаем по новым паспортам, связь через новые телеграфы, ты, брат Аполлинарий, занимаешься баркасом, мы динамитом. Ты, Аполлинарий, дашь знать на новый телеграф, где нам с тобой встречаться. Всё, расходимся. Аполлинарий, давай, ты первый.

Конечно, все хотели поговорить про Зою. И у резидента было много вопросов, да и у его товарищей их было не меньше, но, во-первых, они не имели сейчас на это времени, а во-вторых, уж больно это была тяжёлая тема. Посему Квашнин надел свой котелок, поднял трость и привычным для себя чётким шагом пошёл к двери. Брат Тимофей и брат Емельян подождали буквально пять минут и тоже навсегда вышли из небольшой квартирки, в которой проживал казак Тютин.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀