что он хочет? — наконец пришёл в себя удивлённый Ройке. — Вы поняли его, фройляйн Гертруда?

— Он хочет проехать к дому, — отвечала ему девушка, садясь на своё место, — а мы стоим у ворот. Давайте уедем, Генрих.

— А, вот оно что, — молодой человек включил питание и повёл коляску прочь от того дома. — Мне показалось, или я ошибаюсь… Он говорил что-то грубое.

— Ничего особенного, это англичанин, — пытаясь себя успокоить, сказала ему Зоя, — просто у них такая манера речи.

— Странная манера, — скорее самому себе, чем своей спутнице заметил молодой человек, ведя коляску по ночному городу.

Но Зоя не была бы самой собой, если бы вот так вот просто взяла и уехала; она обернулась и пристально вглядывалась назад. И увидела, что в тёмный двор упал свет из открывшейся двери и осветил двор; кто-то, судя по всему, из слуг, выбежал и стал отворять большие и тяжёлые створки ворот. И тогда она повернулась к Ройке и произнесла:

— Генрих, разверните коляску, пожалуйста.

— Что? — он то ли не понял, то ли хотел убедиться, что понял правильно. — Вы хотите развернуться?

— Развернитесь и поедемте в обратную сторону, — тоном скорее приказным, чем просящим произнесла дева.

Может, ему и не очень хотелось возвращаться в самое тёмное место на улице, но спорить он не стал. На ближайшем перекрестке он развернул экипаж и направил его в обратную сторону.

— Остановитесь чуть дальше от того места, где мы стояли, — распорядилась девушка и на всякий случай нащупала в ридикюле свой пистолетик.

Он так и сделал, а не успел он остановиться, как девушка сама раскрыта дверцу и быстро пошла в темноту к воротам. Но не дошла, остановилась под разбитым фонарём и стала смотреть через решётку забора, что происходит во дворе.

А там, в падающем из открытой двери чёрного хода свете, два тёмных силуэта вытаскивали из своей паровой колымаги большой тяжёлый тюк. Нечто было завёрнуто в тряпку, но вдруг из свёртка что-то вывалилось и безвольно повисло.

— Это же… рука! — тихо прошептал Ройке за её спиной.

Она быстро повернулась и приложила палец к его губам: тихо вы!

И снова стала смотреть на происходящее. А тем временем выскочившие из дома слуги помогли втащить тело в дом, а два типа стали вытаскивать из открытой задней двери своего парового экипажа … ещё одно завёрнутое в тряпку тяжёлое тело. И его передали слугам, после чего один из них полез в экипаж, а второй стал закрывать дверь: всё выгрузили.

Зоя повернулась и прошептала:

— Надо уходить.

Ройке и не подумал её ослушаться, единственное, он сначала пропустил девушку вперёд. И пошёл следом за нею, всё время оглядываясь.

Она не стала с ним заговаривать, просто села на своё место, а он на своё, и они поехали. Дева специально молчала, хотя буквально чувствовала, что Генриха распирает от возникших вопросов, которые он хотел ей задать.

Они молча проехали некоторое расстояние, ехали минут десять, а потом Ройке не выдержал, остановил экипаж и, обернувшись, произнёс:

— Фройляйн Гертруда, как вы считаете, что это за тела те люди заносили в тот дом?

Зоя молчала. Девушка оглядывалась и не узнавала улицу, на которой они находились. Было тепло и тихо, ни ресторанов, ни оркестров, ни ночных гуляк. Темные дома, пустынные улицы, фонари да медленно плетущийся извозчик в конце улицы, ищущий позднего пассажира. Едва заметный ветерок колебал её вуаль, а ещё она хотела спать, а не отвечать на вопросы, но ответить было нужно. И, видя, что Ройке ждёт её ответа, дева наконец заговорила:

— Этот дом… Это нехороший дом. Там живут очень плохие люди.

Но этого объяснения Генриху показалось мало, он явно хотел знать больше.

— Плохие? А зачем туда привезли тела? Они были живые? — спрашивал он и тут же сам себе отвечал. — Впрочем, конечно, живые, зачем кому-то нужны мертвецы?

— Скорее всего то были живые люди. Но иногда они пользуются и мертвецами, — удивила его девушка.

— Мертвецами? — он не понимал этого. — Но зачем им они? Они их оживляют для каких-то своих надобностей?

— Они из них вынимают… некоторые нужные им внутренности, чтобы использовать их в других существах. Например, при сращивании людей и животных им могут понадобиться какие-то части от людей и тела от животных, или наоборот.

— Это как запчасти в механизмах! — догадался Ройке. И тут его осенило: — Но ведь это… вивисекторы!

Зоя даже откинула вуаль — наступал самый важный момент вербовки.

— Генрих, дорогой. В том доме живут очень опасные люди. Очень опасные. Вы верно угадали, это вивисекторы, англичане. Я и не подумаю вас упрекнуть, если вы… не можете мне помочь добраться до старика Джеймса.

— Фройляйн Гертруда! — заговорил он с жаром. — Уверяю вас, я не испугаюсь этих англичан. И я…

Но она второй раз за ночь приложила свой палец к его губам и заговорила строго, почти как учитель с учеником:

— Помолчите и послушайте меня, Генрих. Это дело опаснее, чем вы можете предположить. И поэтому завтра в двадцать часов я на ваше имя, на ваш телеграф отправлю сообщение. И если вы не ответите, я не обижусь и не буду вас осуждать, а если ответите, значит, вы всё обдумали и решили мне помочь. И тогда обратной дороги у вас уже не будет.

Она убрала палец с его губ, и он сразу заговорил, заговорил с жаром:

— Фройляйн Гертруда, уверяю вас, мне не нужно ждать до завтра…

Но девушка снова приложила палец к его губам:

— Завтра, Генрих, только завтра! Вам нужно провести ночь с этими мыслями, чтобы всё взвесить.

А потом быстро приблизилась к нему, привычным движением откинула вуаль и поцеловала его в губы, коротко, но так жарко, что он едва не потерял свою шляпу. И пока он не успел опомниться и смотрел на неё, разинув рот, дева выскочила из его электроколяски и, подняв руку, позвала:

— Извозчик! Извозчик!

Ройке находился в состоянии полной растерянности после её поцелуя, он даже не попытался её остановить или хотя бы окликнуть. Так что девушка укатила в ночь. Соблюдая правила конспирации, она на одной из тихих ночных улочек расплатилась — и тут же поймала другого извозчика. И уже на нём добралась до своего дома, который располагался недалеко от кладбища.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 39

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Рано утром едва открылся телеграф, как инженер Иоганн Вайс зашёл в здание. Он был первым посетителем, и посему телеграфист сразу занялся им. И сразу