Вера выпрямилась.

— Я катекорически протиф, Натан Тафытофич. Сафельефа нато сутить.

— Да вы с ума сошли! Взять с него нечего, разве что убить, да и то больше для блезиру, а банк потеряет клиентов. Вмиг! Сумму мы возместим, спасибо вам, она не так велика, но все должно остаться между нами. Это не обсуждается. Считайте, это приказ. — Альтшулер заглянул ей в лицо и сбавил тон: — Вот что, поезжайте-ка вы домой. Завтра не выходите. И послезавтра… вообще, посидите дома до седьмого числа. Можете даже до четырнадцатого: все равно народ работать толком не будет, пока старый Новый год не отгуляет. Только, ради бога, не обращайтесь к врачам, не берите больничный, считайте, что вы в отпуске. В деньгах не потеряете. Но никому ни слова даже дома. Дадите утечку… я вас сам задушу, — неловко пошутил он.

Вера готовилась возражать, спорить… Все это время, пока Альтшулера везли в банк с Новой Риги — для конспирации в бронированной инкассаторской машине, что, понятно, не улучшило ему настроения, — она мысленно репетировала свою речь. Нельзя потакать мошеннику: он станет шантажистом. Нельзя показывать ему свою слабость и страх, будет только хуже. Она собиралась приводить примеры.

Вот взять такой эпизод из «Войны и мира»: в Павлоградском полку обнаружился вор — поручик Телянин. Гусары решили сберечь честь мундира и дали ему уйти, а он сделал карьеру и начал воровать уже не частные кошельки, а казенный провиант. Васька Денисов, любимый толстовский герой, из-за него чуть не погиб. Если бы его разоблачили вовремя…

После поездки в Израиль Вера стала объяснять сыну, что такое бог и совесть, добро и зло. Этот отрывок из «Войны и мира» они с Андрейкой недавно разбирали. Кстати, Андрейка тоже сказал, что гусары поступили правильно: не надо выносить сор из избы. Вера с ним спорила. А теперь, глядя на Альтшулера и Маловичко, она даже «Тараканище» вспомнила. Большие сильные мужчины, а побоялись противостоять такой «жидконогой козявке», как Гоша Савельев!

Но Вера вдруг почувствовала, что не сможет ничего сказать, тем более с примерами, нет у нее сил. Шампанское уже почти не помогало. «Уйду отсюда, — подумала она с тоской. — Уволюсь». Уж теперь-то ей точно нечего бояться. К ней уже не раз подступались так называемые «охотники за головами», сманивали в другие конторы, сулили и зарплату побольше, и должность посолиднев. Правда, в другой конторе может обнаружиться своя Алла Кирилловна, но ничего, это она как-нибудь переживет. Лишь бы там не нашлось второго Гоши Савельева.

Ее размышления прервал вошедший в кабинет Михаил Аверкиевич Холендро. Вид у него был убитый. Куда делся импозантный, по-гречески знойный мужчина? Он словно выцвел. «С лица сбледнул», как говорила Зина.

Холендро молча положил на стол Альтшулеру листок бумаги. «Заявление об уходе», — догадалась Вера. Альтшулер пробежал глазами листок.

— Надо же, как благородно! «Не считаю возможным…» А кто дерьмо разгребать будет?

— Я верну эти деньги, — тихо сказал Холендро.

— Да уж, вернешь, никуда не денешься Ты, главное, растолкуй своему обалдую, чтоб язык прикусил. Да, а откуда он коды взял? — спохватился Альтшулер.

Именно этот вопрос не давал Вере покоя. Откуда сотруднику бэк-офиса [12] знать биржевые коды? Как он сумел обойти службу безопасности и риск-менеджмент, как получил доступ к активам?

— Не знаю, — растерялся Михаил Аверкиевич. — Ты что, Натан? Что ты на меня так смотришь? Думаешь, это я?!

— А кто?

— Я… я не знаю. Это не я! Зачем мне красть у себя деньги? Ты что, мне не веришь? — В голосе Михаила Аверкиевича слышалось подлинное отчаяние. — И что мне теперь делать? Застрелиться, чтоб ты мне поверил?

— А почему я должен тебе верить? — холодно продолжал Альтшулер.

— Я думал, мы друзья…

— Ну и я так думал. А кто продавливал тот тухлый кредит «КапиталГруп»? Что они тебе посулили взамен, а? Какой откат? Только дело не выгорело, вот ты и решил…

— Я не брал никаких откатов! Как ты можешь так говорить? На меня давили. Чечеткин, замминистра. Это он стоит за «КапиталГруп».

— А вот Вера Васильевна говорит, что какой-то ростовский уголовник! — неприятно засмеялся Альтшулер.

Холендро затравленно огляделся.

— Какой уголовник? Я не знаю… Я имел дело с Чечеткиным.

— А что у него на тебя есть?

— Неважно. Я с ним работал когда-то в ЦК…

— Ты мог бы прийти ко мне, — безжалостно гнул свое Альтшулер. Сигара так и ездила у него во рту. — А ты тупо выбивал кредит для Чечеткина. Он гнида редкостная, и ты это знал. А теперь хочешь, чтобы я тебе верил…

— Я фам ферю, Михаил Аферкиефич, — вдруг вмешалась Вера. — Посфольте мне уйти, — обратилась она к Альтшулеру. — Мне нушно томой.

— Да, конечно. Надеюсь, мы с вами договорились. Никому ни слова. Сидите дома, пока все не пройдет. Выздоравливайте.

— Мне нушен шофер, — обратилась Вера к Маловичко. — Я не смоку фести машину.

— Не беспокойтесь, Вера Васильевна, водитель вас уже ждет.

— Я только томой посфоню…

— О том, что тут было, — ни слова! — крикнул ей вслед Альтшулер.

Обернувшись на самом пороге, Вера холодно на него посмотрела и перевела взгляд на Холендро:

— Тершитесь!

Добравшись наконец до своего кабинета, Вера налила себе еще шампанского и позвонила домой.

— Верочка, где ты? — тревожно спросила Антонина Ильинична. — Мы уже с ума сходим! Звоним-звоним, телефон не отвечает. А что у тебя с голосом?

— Хя простутилась, — прохрипела Вера. — Колос сел.

— Езжай скорей домой, я тебе молока вскипячу.

— Нет, мне нато еще сатершаться… У нас тут спой, нато тайные сохранить.

— А что, без тебя никак не справятся? У тебя голос совсем больной, я тебя еле слышу…

Тут в трубку ворвался Андрейкин голосок:

— Мам, ты где? Ты заболела?

— Фее ф порятке, — ответила Вера. — Слушайся папушку, лошись спать. Я скоро приету…

Она отключила связь, взяла со стола чистый блокнот и спрятала его в сумку.

— Мне нушно саехать к Торе Исраиелефне Курефич, — сказала Вера шоферу, усаживаясь в машину. — Это ф Чертанофе.

— Так это ж через весь город пилить! — удивился шофер. — А до завтра не подождет? Вы ж с ней завтра на работе увидитесь.

— Я сафтра на рапоту не фыйту. Отфесите, пошалуйста, мне очень нушно.

— Да наше дело солдатское, — пожал плечами водитель. — Нужно, значит, нужно. Только вам, Вера Васильевна, лучше бы сейчас домой.

— Тумаете, я не хочу томой? — вымученно улыбнулась Вера.