Но я был настолько уверен, что никогда больше его не услышу, что сначала ушам своим не поверил.

А вот у Батрака были со своими ушами более доверительные отношения, он обернулся сразу же. Секундой позже раздался плеск, Батрак отшатнулся, на его пальто и костюме расползались темные мокрые пятна, а в воздухе запахло бензином. Я не представлял, как такое возможно, как вообще кому-то удалось протащить на пассажирский корабль целую канистру бензина. Может, мне почудилось? Но нет, звонко щелкнула зажигалка — и вспыхнуло пламя.

Крысиный Король горел. Палуба рядом с ним тоже вспыхнула, там, куда попали брызги бензина. Но на них я даже не смотрел, зачарованный тем потусторонним зрелищем, которое представлял собой Арсений Батрак.

Он горел молча, и это, пожалуй, было самым страшным. Когда люди горят, они молчать не могут, их отчаянный крик — это последняя борьба жизни со смертью. Но Батрак будто и не чувствовал боли, он метался по палубе, неловко, неуклюже, в полной тишине, как гигантский живой факел. А вокруг него сновали испуганные крысы, теперь абсолютно бесполезные.

Я смотрел огненное шоу, как в трансе, и этот транс смогло прервать лишь появление рядом со мной другого человека, выскользнувшего из тумана.

Сергей выглядел настолько отвратительно, что я едва узнал его. На месте правого глаза — кровавая повязка, лицо и шея покрыты гноящимися ранами. На теле ран тоже наверняка хватает, но они скрыты под одеждой. Он сильно похудел, взгляд пылает лихорадкой и первыми искрами безумия… Но он все равно жив, а я-то был уверен, что все в особняке погибли!

— Как ты здесь оказался? — только и смог произнести я.

Сергей криво усмехнулся, демонстрируя полусгнившие зубы. Не было с ним ничего подобного, когда мы виделись последний раз, а значит, с его телом творилось нечто такое, что законами привычного мира не объяснишь. Он сумел выйти из того особняка живым, но он не спасся.

— Я следил за тобой, — пояснил Сергей.

— Зачем?

— Чтобы убить.

— Чего?! Ты охренел?

Мое возмущение его нисколько не задело, паузу он сделал лишь потому, что зашелся в приступе сухого, рвущего грудь кашля. Когда он убрал руку от лица, я увидел на его коже кровь и нечто пугающе похожее на черную плесень.

Сергей свое состояние оценивал здраво:

— Я не жилец уже. Ходячий труп! Я это понял на второй день после того, как все случилось. И дальше выбор был простой… Закончить все сразу, на своих условиях, или попытаться отомстить.

— Но почему именно мне?

— А никто больше не выжил… Ты, Танька да я, но только ты продолжил жить по-настоящему.

Это Сергей тоже обнаружил не сразу. Некоторое время он был сосредоточен на собственном лечении, он еще надеялся, что у него получится спастись. Но когда стало ясно, что дни его сочтены, а к самоубийству он не склонен, он решил посвятить остаток своих дней хоть какой-то мести.

Ему удалось получить список тех, чьи трупы обнаружили в доме. Тогда он и выяснил, что официально выживших было всего двое. Одним стал он, другим — Таня, однако ее положение оказалось еще хуже. Судя по тому, что удалось выяснить Сергею, все кости в ее теле превратились в тот самый неопознанный минерал, который когда-то нашли в челюсти старухи, выданной за Рэдж. Но если ей протез помогал, то для Тани такое перевоплощение стало смертным приговором.

Не важно, опознанный это минерал или нет, названия ничего не меняют. По большому счету весь ее скелет превратился в камень. Спасти ее было невозможно, потому что никакими протезами не заменить все кости. И вот в этой застывшей клетке продолжали работать ее внутренние органы. Живут же люди, впавшие в кому или парализованные!

Для медиков Таня стала профессиональной загадкой и объектом изучения. Она была молода, здорова, и протянуть в таком состоянии она могла еще очень долго. Хотела ли — вопрос отдельный, однако ее мнение никто не пытался узнать, да и выразить его Тане было не так-то просто. Я невольно поежился, представив, каково это — сохранять полную ясность ума, кричать от ужаса внутри собственного сознания, но знать, что твое будущее уже украдено и нет в нем ничего, кроме страдания. Таня всегда мечтала о контакте с тем миром… не зря же говорят, что своих желаний нужно бояться.

Сергею был отмерян куда меньший срок, зато он еще мог на что-то повлиять. Он обнаружил, что в списке погибших нет меня. Никто, кроме него, вообще не знал, что я там был. Получается, я не просто свалил, я еще и за помощью не обращался.

Поиски были недолгими, я ведь вернулся домой, а мой адрес был Сергею известен. Приехав к моему дому, он убедился, что я вполне себе жив. В сухом остатке Мир Внутри не только спас меня, он еще и руку мне вернул. Разве это не доказательство того, что я заключил с ним какую-то сделку? Тут я Сергея не виню, на его месте я подумал бы то же самое.

Он решил, что я или подобен Крысиному Королю, или действую с ним заодно. Сергей собирался избавиться от меня, когда заметил, что я определенно планирую