пути должен был попасться хоть бункер какой, что ли! Однако винтовая лестница не позволяла разглядеть, куда я иду… и будет ли там, внизу, вообще что-то. Может, я рухну сразу в центр Земли? Тупая мысль, конечно. Жара я не ощущал, скорее наоборот, на лестнице было холодно, как в склепе.

Я чувствовал себя так, будто рухнул в кроличью нору. Да, я сравнивал свою жизнь с «Алисой в Стране чудес». Но не с той, которая безобидная детская сказка, пусть и явно вдохновленная грибами. А с той, которая компьютерная игра по мотивам сказки. Там еще кот такой ободранный и повсюду творится непонятная кровавая хрень… Собственно, вот этой одной фразы мне бы хватило для написания автобиографии.

В какой-то момент я понял, что обратно уже не вернусь. По крайней мере, тем путем, которым спустился. У меня просто не хватит сил подняться, да и нет в этом смысла. Теперь уже — только вперед.

Я почти поверил, что лестница не закончится до моей смерти, когда наконец спустился с последней ступеньки. Никаких тайных знаний или потрясающих открытий это мне не принесло: узкая темная лестница переходила в такой же узкий темный коридор, прямой, как стрела, и настолько длинный, что керосиновая лампа не справлялась с его тьмой. Я лишь видел, что стены здесь каменные и ровные, очень гладкие, как будто отполированные. Я слабо представлял, как это возможно чисто технически… Но, пожалуй, не было смысла задумываться о таком. Вряд ли мне понравились бы выводы.

А еще я сразу заметил, что пол здесь не ровный, а под значительным наклоном. Вниз, конечно же. Все эти дороги ведут вниз, как будто в преисподнюю. Я все равно шел, потому что движение каким-то образом не подпускало ко мне ни страх, ни отчаяние.

В коридоре не было собственного освещения, не было вообще никаких следов человеческого присутствия, но и пыли тоже не было. Хотя откуда бы ей взяться? Это только в кино каждое заброшенное помещение укутано пылью и густо завешано паутиной. Никто не задумывается: а на кой паукам лезть в эти катакомбы, кого они там ловят? Пауки — они живые, они жрать хотят. В этом коридоре жрать было некого, кроме разве что меня, и насекомых здесь не оказалось.

Единственным звуком были мои шаги, единственным светом — свет, который я принес с собой. Так что я расслабился… Ну и зря. Пора бы уже усвоить, что, когда я расслабляюсь, обязательно творится какая-нибудь чертовщина.

На этот раз чертовщина проявилась голубоватой вспышкой справа от меня. Я обернулся в ту сторону и чуть не заорал от ужаса. Прямо передо мной зависло нечто значительно превосходящее меня размерами. Оно было бесформенным, одно лишь тело, лишенное конечностей, похожее на рыхлый мешок в черной пустоте. И мешок этот светился — он сам, его крошечные глаза, а главное, огромная, способная поглотить меня целиком пасть, наполненная острыми клыками-иглами. Теперь она была распахнута и сияла, фосфоресцировала во мраке.

Не только я заметил уродца, он тоже разглядел меня. Прежде чем я сообразил, что вообще можно сделать в такой ситуации, существо бросилось на меня и… с гулким стуком врезалось в стекло.

Между нами было стекло. Эти гладкие стены… Когда я спустился с лестницы, я был уверен, что они из камня. А может, они и были из камня, но потом перешли в стекло. Однако за ним царила такая тьма, что невозможно было понять, когда тоннель стал прозрачным.

Впрочем, все это отходило на второй план по сравнению с настоящим моментом. Судя по темноте, я оказался на невероятной глубине. Сколько бы я ни шлепал по лестнице, я не мог сюда попасть, это нереально. Получается, я перешел в тот мир, даже не заметив этого? Или тем миром был уже маяк? Да еще уродец этот…

Как ни парадоксально, именно уродец заставлял меня сомневаться, Внутри я или нет. Присмотревшись внимательнее, я сообразил, что это не жуткое чудовище и не мутант. Это было больше похоже на глубоководную рыбу — я таких в документалках видел. Не слишком ли это просто для мира, который творит своих демонов?

Но просто это или нет, а убить меня это существо очень даже хотело и могло, и не одним способом. Я бы умер, оказавшись в его клыках, и я бы умер, если бы оно своей тупой башкой пробило стекло. А повлиять я на это не мог, не мог даже бежать, потому что, если существо преуспеет в своей атаке на тоннель, все будет затоплено, я просто не смогу спастись.

На мою удачу существо все же отступило. Решило, видно, что я того не стою, или просто лобешник свой пожалело. Оно вильнуло в сторону от тоннеля, и скоро его свет угас. Керосиновую лампу я тоже пригасил — полагаю, именно она привлекла внимание рыбины. Пожалуй, правильнее всего было бы и вовсе избавиться от света, но я так не мог, не был я готов к полной темноте.

Та моя встреча была первым столкновением с обитателями глубокой воды, но далеко не последним. Они мелькали рядом с тоннелем все чаще. Иногда они излучали собственный свет, неяркий и бледный, а иногда на них падал свет лампы. Одни из них были откровенно опасны, с гигантскими клыками, едва ли помещающимися в их пасти, и нервными быстрыми движениями. Другие оказались просто отвратительны, по крайней мере в пределах человеческой эстетики. Неясные силуэты, слепленные из слизи, медленно переползающие по дну. Одно здесь постоянно пожирало другое. Иногда они пытались добраться и до меня — в какой-то момент надо мной завис осьминог, безжалостно сдавивший щупальцами стекло. Но тоннель хранил меня надежно, словно предлагая двигаться дальше.