Не потому ли я живу, что умерли они?

Все ближе гусеницы лязг, граната вся в крови.

Никто тебя не помянет, как часто на Руси.

Ушла Душа под облака, оттуда видел ты

Собою подожженный танк у рубежа Земли.

Из ста ушедших тех ребят вернулось только три.

Не потому ли я живу, что умерли они?

– Все, дошли. Дорога и спрятанные машины прямо под тем местом, где мы сейчас находимся, – проговорил идущий передо мной Луис.

Большим сюрпризом для нас оказался бьющий с небольшой скалы родник. Тихоокеанцы быстро достали из рюкзака большой котел, в котором обычно готовят обед на всю группу. А еще через несколько минут вода в котле, стоящем на костре, уже начала закипать. В костре жарко горели сухие плотные ветви вяза. Причем сам костер был устроен в быстро вырытой ножами ямке. Огонь при этом был совершенно не виден. Вволю напившись зеленого чая с кусковым сахаром и галетами, наша штурмовая группа завалилась спать, положив под голову рюкзаки, а на землю – нарубленные хвойные ветки горного кустарника. Нашим боевым охранением и своим основным делом занялась подгруппа радиоразведки.

Я проснулся словно от толчка и, не делая ни малейшего движения, прислушался.

– Товарищ командир, у них на базе все спокойно. Только что старший патруля по рации спрашивал у командира бронетранспортера сигареты.

Я понял, что это говорит один из разведчиков, и медленно открыл глаза.

– А на каком языке они говорят? – спросил матроса сидящий рядом Луис.

– На вьетнамском, южный диалект, – ответил разведчик.

– Так ты кроме английского еще и вьетнамский знаешь? – в голосе Луиса послышалось искреннее изумление.

– Да нет, товарищ командир. Я только основные фразы и понятия понимаю. Ну и военную терминологию. Да и немудрено, мы ведь почти год во Вьетнаме работаем.

Да, эти парни имеют уникальную разведывательную специализацию и не менее сложную многоступенчатую систему подготовки. Причем вся их подготовка насчитывает четыре года, и это с учетом того, что служат на флоте три. Но все объясняется просто. Еще за год до призыва прошедшие серьезный отбор кандидаты в морские разведчики проходят парашютную и легководолазную подготовку в системе ДОСААФ. Затем, после призыва, девять месяцев они учатся в Киеве в специальной школе, где готовят специалистов морской разведки. Там каждый из них получает еще две специальности. Одну – радиста, а другую – специалиста радио– или радиотехнической разведки. Это с учетом того, что у каждого техникум радио– и электротехнического профиля, оконченный перед призывом. А после окончания школы и распределения в части флотской разведки эти парни еще становятся не только легководолазами и парашютистами, но и великолепными скалолазами. А в этом мы вчера убедились. «Очень жаль, что таких подразделений нет в сухопутных бригадах спецназа и осназа», – подумал я, вспоминая свою часть.

То, что Луис не спит, меня вовсе не удивляет. Командир группы на задании думает больше всех, спит меньше всех. При этом так же идет с тяжелым рюкзаком и оружием и карабкается по скалам, как и его подчиненные.

– Давай, Витек, вставай, – говорит Луис, заметив, что я пошевелился. – Да знаю я, что ты не спишь, не жмурься. Вставай, спокойно умоешься у родника. Все равно через полчаса буду поднимать группу. Кстати, ребята нам шикарный завтрак на дорожку приготовили.

Делать нечего, я встал и, медленно сняв куртку и американскую армейскую майку с короткими рукавами, отправился к роднику. При свете восходящего солнца увидел, что все вокруг родника заросло широкими листьями крапивы. Слева, метрах в пяти, один из разведчиков что-то помешивал ложкой в стоящем на земляном очаге котле. От него шел вкусный запах.

– Ночью в проволочную петлю нам свиной барсук попался, – поясняет мне набиравший воду в котелок командир радиоразведчиков. Кстати, у них десантные котелки, в которые в походном положении вставляется фляга.

– Кто-кто попался? – невпопад переспросил я.

– Свиной барсук, или теледу. Они живут в горных лесах Юго-Восточной Азии. У него морда более длинная, чем у европейского. Поэтому его и зовут свиным, – пояснил старший лейтенант, бросая в котелок с водой таблетки «Пентацида». – Этот, который в петлю попался, килограммов на пятнадцать потянет. Мы его на собственном сале обжарили, а сейчас с листьями крапивы тушим.

Через час, когда только взошло солнце, наша группа в двенадцать человек уселась вокруг вкусно пахнущего блюда. Ложек было всего четыре, они оказались в экипировке тихоокеанцев. Остальные ели ножами, остальные – это все вьетнамцы нашей группы. Они молча, не сговариваясь, сразу отдали ложки нам. Когда котел почти опустел, я, спохватившись, спросил у командира радиоразведчиков:

– А как же вы с ребятами?

– Ничего, вам нужнее, товарищ командир. Да у нас еще сахар и чай остались. Так что проживем, – улыбнулся он.

Я в ответ лишь благодарно кивнул и посмотрел на висящие на деревьях антенны. Одна, похожая на лесенку, «диполь» для связи с Центром и две «антенны бегущей волны» – поискового приемника и радиостанции для связи с нашей штурмовой группой.

Быстро съев барсучатину, тушенную с крапивой, мы стали пить из десантных котелков крепкий зеленый чай. Он тоже был специально заварен для нас. И уже встав, надев снаряжение и попрыгав, я, повинуясь какому-то чувству, подошел к каждому из моряков и крепко обнял на прощание.

Спуск со скалы был организован на двух веревках и занял у нас полчаса. Накрытые масксетью «джипы» ждали нас там, где и должны были ждать. Техника была полностью исправна, аккумуляторы машин заряжены. Спасибо вьетнамской разведгруппе за хорошо сделанную работу. Завелись машины сразу. По горной извилистой дороге мы проехали около сорока минут, пока не увидели пулеметное гнездо из мешков с песком, вынесенное перед забором из гофрированного металла, с шедшей по верху колючей проволокой.

Я внутренне напрягся, когда мы остановились и к нам подошел дежурный по КПП и заговорил с Луисом. Но я сразу понял, что это и есть тот самый Дядюшка. Хотя по возрасту это был молодой человек с сержантскими нашивками. Сержант дал команду солдатам, те оттащили переносное заграждение и открыли ворота. Но вот дальше пошло не совсем так, как планировалось.

Сидя на заднем сиденье «джипа», я расконцентрированным взглядом фиксировал увиденное, соотнося с макетом. Так, слева у нас автопарк. Там должны стоять топливозаправщики, «джипы» с крупнокалиберными пулеметами и, кажется, БТР. Справа от дороги казарма, где живут южновьетнамцы, охраняющие базу. Метров через пятнадцать рядом стоят еще два барака. В том, который примыкает к забору, кажется, живут летчики и прочий аэродромно-технический состав. А в этом, который стоит вдоль дороги, обитает командный состав.

«А