– и я плохая мать…

– а все суют нос в чужие дела…

– я выставляю себя на посмешище…

– нет чтобы своими заниматься.

– и я грязная шлюха.

От последнего слова он неловко заерзал на стуле. Добрый католик, первенец, надежный и искренний.

– Понимаю, – тихо сказала она.

– Я должен у вас спросить, – сказал он спустя несколько секунд. – Я что говорю. Мне очень неловко спрашивать вас об этом. – Она увидела, как дернулась его плотная шея. – Но вы когда-нибудь спали с ее мужем. С Большим Джеймси?

Его вопрос поставил ее в тупик. Годы пьянства туманят разум. Если люди годами спрашивают тебя: «Ты помнишь ночь, когда сделала это?», то твое собственное представление о правде утрачивается. То, что случалось с ней во время запоев и о чем она забывала, могло быть как мелким и незначительным, так и чудовищным и скандальным. Правда заключалась в том, что она не спала с Джеймси, по крайней мере по доброй воле. Он обманом добился ее согласия, а потом отказался выполнять свои обязательства. Отчего случившееся становилось чем-то похуже секса. Она не знала названия тому, что случилось.

– Нет, я никогда не спала с Джеймси, – сказала она самым уверенным тоном, какой у нее получился.

Юджин снова поднес стакан к губам, радуясь, казалось, возможности чем-то отгородиться от нее. Агнес сидела с прямой спиной, подняв голову так высоко, что это, видимо, доставляло ей неудобство.

– То, что обо мне болтают, вранье. У меня дом в полном порядке. В безукоризненном.

На сцену поднялся тощий человек. Косматый и изможденный, с длинными седыми волосами, как у Вилли Нельсона[102], годы курения окрасили часть его прядей в желтый цвет. Он задребезжал в микрофон, словно призывая всех присоединиться к шотландской джиге.

– Подходите поближе, ребята. Р-решающий момент. И для вас – добрых старых ирландских ковбоев в нашем кругу – это означает, что время пришло: половина одиннадцатого вечера. – Собравшиеся дружелюбно рассмеялись. – Час стрелков. Так что выстраивайтесь в очередь. И мы можем начать первый раунд.

Радуясь этому отвлечению, Юджин слил обе янтарные жидкости в один стакан.

– Ну-ка! Поднимайтесь.

Юджин встал и, не дожидаясь ответа Агнес, поднял ее со стула. Он стащил с себя пиджак, обнажив два серебряных пистолета. Он снял пояс с кобурой, надел на нее, затянул, но так, чтобы пояс висел свободно.

– Порядок. Теперь смотрите на меня. Ковбой на сцене будет считать до трех. – Он неподвижно держал руки по швам. – Только когда он скажет «три», разрешается схватить пистолет. На счет «три» вытаскивайте пистолет, цельтесь, взводите курок и стреляйте. – Юджин поднял руку с одним из пистолетов, быстрым движением отвел назад курок и изобразил нажатие на спусковой крючок. – Не переживайте насчет прицеливания, старайтесь только как можно быстрее нажать на крючок.

– Я не могу. Я выставлю себя на посмешище.

– Мы оставляем нашу гордость за дверью. – Юджин показал на блестящий пластмассовый значок. – Я шериф в этом городе, а вы – моя дама. Никто не посмеет смеяться над вами.

Агнес услышала только «моя дама».

Тощий человек на сцене объявил женский раунд, и женщины начали выстраиваться в очередь. Агнес прежде не обращала внимания на все эти пистолеты, но теперь увидела – длинные, сверкающие и ненастоящие на вид. Юджин поставил ее в очередь.

– Я не могу! – прошипела она.

– Послушайте, вы представьте себе, что целитесь в нашу Коллин, и вы точно попадете ей между глаз.

Первые две женщины встали друг против друга на расстоянии в двадцать футов на усыпанном опилками полу. Тощий человек представил их: Аннислендский Ангел и Дельта Дейрдра. Подняв руку, он принялся громко считать в микрофон.

– Оди-ин… Два-а…

На счет «три» обе женщины потянулись к пистолетам на поясах. Прицелились, перевели курок в боевое положение и нажали на спусковой крючок. Раздался громкий дымный треск, как выстрел из детского пистолета. Дельта Дейрдра явно опередила соперницу – Аннислендского Ангела. Женщина подула на дымок из ствола. Комната взорвалась ревом.

– Ах да, – сказал Юджин. – Я забыл – вам же понадобится сценическое имя. – Он отошел в сторону с озорной улыбкой. Она увидела, как он сел за столик, заказал еще выпивку потом, глядя на Агнес, поднял руки с выставленными вверх большими пальцами – мясистыми и розовыми.

Когда подошла очередь Агнес, воздух уже насытился серным запахом, словно сюда заявился Гай Фокс. Женщина на входе спросила Агнес, как ее зовут, записала, передала бумажку человеку у микрофона. Агнес провели по сцене и поставили лицом к другой женщине, в которую ей предстояло стрелять. К несчастью, женщина ничуть не походила на Коллин. Косички, белые носки с оборками и короткий фартук в полоску – ей вполне могло быть под шестьдесят, а судя по ее виду, она могла зарабатывать на жизнь, готовя школьные обеды.

Тощий человек у микрофона назвал имена следующей пары. Слева была Аризона Энн.

Зрители захлопали, когда «повариха» приподняла подол платья и сделала реверанс.

– Справа – сказал человек, показывая на новенькую, – Возрождающийся Феникс. – Зрители снова захлопали, и Агнес не сомневалась – ей они аплодировали чуть громче.

Человек начал отсчет.

– Оди-ин… Два-а…

– Прошу прощения. Подождите, подождите! – закричала Агнес, наклоняясь и ставя на пол у себя между ног свою сумочку. Зрители засмеялись. Агнес вспыхнула.

Человек вздохнул и начал отсчет заново. Сосредоточившись, Агнес прикусила язык. Все мужчины глазели на нее.

– Оди-ин… Два-а… Трииии…

Раздался хлопок, а вскоре еще один. Агнес открыла глаза. «Повариха» в победном жесте вскинула кулак.

Шериф, начав соревнование, дошел до полуфинала, и Агнес бо́льшую часть вечера просидела одна, нянча в руках стакан кока-колы. Он легко убивал противников, и она, как это ни странно, гордилась им; она сидела, словно в трансе, и думала о том, какой красивой парой они могли бы стать. Потом она подумала о Коллин и обо всех других постных физиономиях, которые осуждают ее и, возможно, состоят с ним в близком родстве.

Шерифа в конечном счете выбил певец, который выступал под именем Поющий Водопроводчик. У рябого вид был такой, будто он тренировался стрелять у себя в спальне под пластинки Кенни Роджерса[103]. У него было хмурое лицо, преображенное в дешевую гримасу а-ля Клинт Иствуд[104], которую он высокомерно совершенствовал.

В итоге Водопроводчик победил; он получил несколько жетонов на бесплатную выпивку в баре, а потом вернулся на сцену, и оркестр заиграл снова. На деревянный пол вышли новые пары, подогретые дешевой выпивкой. Шериф отвел Агнес в середину, церемонно – как это больше не делают молодые люди – прижимая ее к