– Синьора? – Юркий итальянец в сером в тонкую полоскукостюме, улыбаясь, появился рядом с ней. – Столик на одного?

– Да, – кивнула Кейт с ответной улыбкой.

Она с трудом слышала его сквозь гам, с изумлениемоглядываясь вокруг. Стены были ужасающего пурпурного цвета, разрисованные подиагонали снизу доверху зебрами, бегущими наперегонки. В нескольких местах быливыставлены искусственные растения, а освещение было тусклым. Столы покрытыбелыми скатертями с рисунком в стиле «вся Америка». Это было как раз то, чтообещала Фелиция. Здесь собралось два типа людей: европейцы и американцы.Американцы все выглядели как с Мэдисон-авеню – в полосатых костюмах, очках вроговых оправах, белых рубашках и при галстуках. Европейцы ушли далеко вперед –дорогие костюмы, тонкие рубашки, более мягкие цвета, более вызывающие глаза. Ивсе в брюках правильной длины. Женский смех пронзал разговоры мужчин, какколокольчики в оркестре, а фоном служило постоянное громыхание посуды.Официанты производили своими подносами ужасающий шум и перекрикивались друг сдругом из разных углов. В самой кухне гремели громы и сверкали молнии,благодаря всем подручным средствам и утвари. Все это вместе и создавало атмосферу«Джино» – слияние звуков, зрелищ и соблазнительных запахов итальянской кухни.

– Столик будет готов сию минуту. – Метрдотель в серомполосатом костюме осмотрел ее с ног до головы и любезно пригласил в бар. –Выпейте что-нибудь, пока ждете, – сказал он с сильным акцентом, глядя на нееласковыми глазами.

Она еле удержалась, чтобы не расхохотаться. У нее совершенноизменилось настроение. Вместо недавней грусти появилось ощущение праздника.

Поколебавшись долю секунды, она пошла к бару, заказала джинс тоником и услышала, как мужчина перед ней только что заказал кампари.Очевидно, итальянец. Она поняла это по тому, как он произнес «кампари сода».Затем уловила отрывки разговора по-итальянски с барменом. Кейт обернулась кмужчине. От него пахло дорогим европейским одеколоном... может быть,французским... Она не могла вспомнить, где уже слышала этот запах. Может, оназапомнила его, когда выбирала подарок для Ника. Нет, этот был более насыщенными вызывающим. Одеколон Ника с запахом лимона и пряностей очень подходил ему. Ноне этому мужчине. Волосы у него были с проседью... Наверное, ему лет сорокпять... Сорок восемь... И вдруг он обернулся к ней, и она почувствовала, чтокраснеет, и тут же ахнула от удивления.

– О, это вы! – Это был ее спутник, с которым она ехалаиз аэропорта. Архитектор из Чикаго. – Я подумала, вы итальянец. – Она смутиласьеще больше из-за того, что вдруг начала оправдываться, и засмеялась.

Он улыбнулся:

– Я прожил в Риме семь лет и пристрастился китальянскому стилю.

Глядя на него, она признала, что он выглядит гораздоинтереснее, чем показалось с первого взгляда. В такси она не обратила на негоособого внимания.

– Как вас принял Нью-Йорк, миссис Харпер? – спросил онс улыбкой, усаживаясь рядом за стойку.

– Нормально для Нью-Йорка. Я сегодня заработалась.

– Писали?

– Если бы. Занималась рекламой.

– Я потрясен. – Однако его это больше развлекало, чемудивляло, но что-то в его глазах смущало Кейт. Казалось, будто он смотритсквозь черное платье, хотя и не сказал ничего неприличного. Просто у неепоявилось такое ощущение. За хорошо сшитой одеждой и сдержанными манерамискрывалось что-то грубое и вопиюще сексуальное. – Я увижу вас по телевизору?

– Только если будете сидеть в гостиничном номере исмотреть дневную передачу. – Она снова улыбнулась ему.

– Боюсь, что нет. У нас завтра конференция прямо зазавтраком в семь часов. Ребята здесь работают как сумасшедшие.

Они посмеялись немного, бездумно разглядывая обстановку.Снова почувствовав на себе его взгляд, Кейт повернулась к нему, но ничего не сказала.Некоторое время они смотрели друг на друга; он улыбался, подняв свой стакан.

– За вас, миссис Харпер, за книгу, которая много значитдля меня. Как вы только сумели заглянуть в такие глубины, от которых можетсодрогнуться любой мужчина? Добиться успеха, оказаться на вершине славы и вдругрухнуть вниз с такой высоты!

Он посмотрел на свой стакан, потом опять на нее, удививсерьезностью лица. Книга действительно что-то значила для него, и она вдругобрадовалась. Он понял. Да, он понял Тома.

– Вы справились с этим просто превосходно. Даже смужской точки зрения. Я думаю, женщине трудно понять, что это такое на самомделе. Стараться изо всех сил, карабкаться к успеху, а потом остаться с разбитымсердцем, когда больше не получается.

– Я не уверена, что мужчины в этом смысле сильноотличаются от женщин. Но я была свидетелем, как это происходило с моим мужем, –сказала Кейт, задумчиво глядя в свой стакан. Мягкий голос мужчины успокаивал,как легкий летний ветерок.

– Он должен вами гордиться.

Она неожиданно подняла на него глаза и покачала головой.

– Нет. Он умер. – Она не хотела шокировать его, сказалаэто просто так, но, несмотря на это, он был потрясен. Ей даже пришлосьизвиняться. – Простите, я не хотела произвести такое впечатление.

– Я вам сочувствую. Теперь я понял книгу лучше. В неймного смысла. Он добился коммерческого успеха задолго до смерти?

Казалось, для этого человека ответ имел большое значение, иКейт решила быть с ним честной. Они не были знакомы, к тому же она успела многовыпить. Сначала вино в самолете, потом в отеле, а теперь джин. Она чувствоваланеобыкновенный прилив откровенности и изолированность от всех, кого знала.Здесь она была никому не известна и могла говорить все, что взбредет в голову.

– Да. А потом проиграл. Это его и убило. Ему нужна былаеще одна попытка.

– Сердечный приступ? – испугался собеседник.

– Более или менее. – Но она вдруг спохватилась и быстропоправилась: – Нет. Не сердечный приступ. Что-то другое. У него умерла душа.Остальное было следствием.

– Я думаю о том, как он должен был поступить. Выйти изигры? Отказаться от погони за успехом? Но это так заманчиво, не так ли?

Он посмотрел на Кейт теплым, чувственным взглядом, и онаответила ему улыбкой.

– Да, это так. Я сама только сейчас начинаю это лучшепонимать. Приходится выбирать между тем, что имеет для тебя значение, и тем,чтобы не причинить боль близким. Лучше бы никогда не становиться перед такимвыбором.

– Конечно, миссис Харпер, но иногда, увы, приходится. –Он печально улыбнулся.

– И вам тоже?

Она поразилась своему вопросу, но ей нравилось с нимразговаривать. Он обладал житейской мудростью, умом, был недурен собой иговорил с ней о том, что ее сейчас больше всего волновало.

– Да, мне приходится становиться перед выбором. У меняесть жена, которая хочет, чтобы я жил с ней в Чикаго. Для приемов, вечеринок ипрочих развлечений. Сын считает, что у меня денег куры не клюют, у дочерицеребральный паралич. Я им нужен. Может быть, даже очень. Но если я не будугнаться за всемогущим долларом, тогда жена не сможет давать обедов, сын несможет, не поднимая своей ленивой задницы, предаваться удовольствиям, а моядочь... ну, ей это надо больше всех. – Он притих и посмотрел на свой стакан,потом снова перевел взгляд на Кейт. – Самое мерзкое в этом то, что на словахмои оправдания для продолжения погони звучат достаточно хорошо и правильно, нона деле-то я занимаюсь этим уже по инерции.