– Сейчас вернусь.

– Пожалуйста, – сказал он с улыбкой.

Она вернулась. Через секунду, но без улыбки. Стремительновлетела в ванную комнату в развевающемся халате, обнажившем ее стройное тело.По лицу разлилась смертельная бледность.

– Тайга нет.

Для Ника это был гром среди ясного неба. Она молча протянулаему записку.

– Нет, мы не знаем, куда он пошел. Мы знаем только то,что есть в записке. – Ник посмотрел на Кейт. Они все обсудили до приездаполиции. Они не собирались ничего рассказывать о Томе. Это делу не поможет.

– Давайте еще раз прочтем, что он там написал.

Записка была оскорбительно простая: «Я ухожу искать моегоотца». Короткая фраза, детский почерк. Он собирался искать своего отца. Сыщик вштатском посмотрел на Ника и Кейт.

– Вы не его отец, мистер... Уотерман?

– Нет, он сын миссис Харпер, но мы с Тайгом оченьдружим.

Сказав это, он почувствовал себя полным идиотом. Зачем такпрямолинейно? Кейт вся посерела. Она даже не могла разговаривать с полицией, иНик боялся, что с ней случится обморок.

– Вы знаете, где его отец? Можно просто ему позвонить.Кейт смотрела на него затравленно, и Ник энергично затряс головой.

– Боюсь, что нет. Отец мальчика умер еще до егорождения.

– Значит, он на вас рассердился? – Полисмен быстроповернулся к нему, но на этот раз первой отреагировала Кейт.

– Нет, но если и рассердился, то на меня. У него, ядумаю, слишком много новых впечатлений. Мы только недавно переехали вСан-Франциско, и он пошел учиться в новую школу... – Ник стиснул ей руку.

– У него есть деньги? Кейт покачала головой:

– Не думаю.

– Он взял что-нибудь с собой?

– Да. Своего медвежонка. – Глаза Кейт наполнилисьслезами, и она добавила: – Такой большой коричневый ведь в красном галстуке. –Она опустила глаза на Борта, который вовсю вилял хвостом и крутился рядом, ноона только сильнее заплакала.

– Во что мальчик был одет?

Она не знала. Но, обшарив кладовку в холле, обнаружила, чтоплащ исчез.

– На нем был плащ. И возможно, джинсы и ковбойскиесапоги.

– К кому в городе он мог пойти?

– Фелиция! – Она побежала к телефону, но на ее звонокникто не ответил. Она дала офицеру телефон Лиции, и Тилли, и Джоя, и... – Ядумаю, он может попытаться добраться до Кармела. – Она с несчастным видомпосмотрела на Ника.

– Он там знает кого-нибудь? – спросил полисмен.

– Нет. Но хочет узнать. – Проклятие. Что она может ещесказать? Что он пошел искать своего когда-то знаменитого отца, нынепребывающего в инвалидной коляске, про которого ничего не знал до сегодняшнеговечера? – Что вы собираетесь делать? – Она сжала руку Ника, когда полицейскиезакрыли свои коричневые записные книжки.

– Прочесывать район, пока не найдем. Покажите нам егофотографии.

Они принесли с десяток. Цветные, крупным планом, вотдалении, во всевозможных позах, на своем пони, с собакой, в Диснейленде, натрамвайчике с Лицией.

Полицейские вернули альбом со словами:

– Нам нужна одна или две. – Кейт кивнула без слов, иони собрались уходить. – Мы будем вам звонить каждый час и докладывать о ходерозыска.

– Спасибо.

– Держитесь.

Уходя, они ободряюще посмотрели на Ника. Дорогой дом.Ребенок на фотографиях выглядит вполне счастливым. Без сомнения, они его необижают. Может быть, он просто один из тех малышей, которым нравится убегать.Они таких не раз видели. Девочки предпочитают драматически задерживаться вдверях, чтобы дать родителям себя уговорить остаться дома; мальчики простособирают вещички и исчезают.

– О Боже, Ник, что нам делать?

– Только то, что они сказали, дорогая. Держаться.

– Я не могу... О Боже... Ник, я не могу. Его моглипохитить. Он может...

– Хватит! – Он схватил ее за плечи и крепко прижал ксебе. – Хватит, Кейт. Мы не должны распускаться. Мы должны верить, что с нимвсе будет в порядке.

Кейт молча кивнула и продолжала плакать. Страдание в ееглазах разрывало ему сердце. В них было больше чем просто страх и беспокойство.

– Я во всем виновата, Ник... Это все из-за меня.

– Я сказал, прекрати, Кейт. Ты не виновата. – Он хотелдобавить, что весь сыр-бор сегодня разгорелся из-за него, но сейчас ни ей, ниему не было никакого смысла винить себя. Им надо было вернуть Тайга ирассказать мальчику о его отце, о прошлом, попытаться объяснить, почему Кейт несделала этого раньше. Ребенку это было необходимо. Сегодняшний вечер томуподтверждение. Бить себя кулаком в грудь бесполезно. Ник, крепко держа Кейт вобъятиях, нежно приподнял ее подбородок одной рукой, пока их глаза невстретились.

– Никто не виноват, дорогая. Мы можем мучить себя хотьсто лет, но произошло то, что рано или поздно должно было произойти. Он долженбыл узнать правду.

– Я понимаю. Надо было давно рассказать ему, и тогдаэтого бы не случилось.

– Но ты этого не сделала, поэтому не можешь знать, как быон тогда отреагировал. В любом случае прошлое должно иметь место. Теперь он всезнает. С этими фактами надо смириться.

– А что, если с ним случится что-нибудь ужасное? – В ееголосе снова зазвенели слезы.

– Ничего не случится. Будем надеяться на лучшее, Кейт.

– Хотелось бы. – Она громко всхлипнула и закрыла глаза.

Из полиции звонили каждый час, как и обещали, но у них небыло ничего нового. Только после полуночи Ник и Кейт застали Фелицию.

– О, Боже мой! – воскликнула Фелиция, когда Ник ей всеобъяснил. Кейт была не в состоянии говорить. Она перестала плакать, но сидела,тупо уставившись в фотографии. – Может быть, мне приехать?

– Если, конечно, можешь. Ты всегда была с ней в трудноевремя и раньше.

– Да, Ник. – Она немного поколебалась, но все-такирешилась сказать: – Я рада, что ты знаешь. Ей необходимо освободиться от этойтяжести. Она не может прятаться вечно.

– Я знаю. Но это очень тернистый путь.

– Наверное, другого выхода нет. – Ник молча кивнул иповесил трубку.

Фелиция сразу же приехала, и они сидели все вместе на кухне,литрами глушили кофе и сходили с ума до пяти утра. А в пять тридцать сновапозвонили из полиции. Ник приготовился к тому, что опять не будет никакихновостей.

– Мы его нашли.

– Где?! Где он?