– Не, не было в ней ничего особо красивого. Разве что тебе подбородки нравятся. Их у неё четыре было, если не пять, плюс усы от грузина, монобровь толстой сосиской через весь лоб, глазенки поросячьи. Ну и весом центнера в полтора. Дюймовочкой ее звали.

– Ага, знаю такой прикол, – кивнул Шуст. – Чем жирнее баба, тем больше у нее шанс такое прозвище получить. Дружище, у меня от твоей картины всё упало.

– Что, не в твоем вкусе? – ухмыльнулся Чак.

– Так я не людоед, чтобы кучу жира любить. Это получается, после удара нимфы кажется, что красивее ее в свете быть никого не может?

– Да – именно так. Она, мать твою, сиять и сверкать начинает. А ты идешь на это сияние и слюни пускаешь, как самый последний дебил. И хорошо, если только слюни… Мерзковатый дар, не просто так этих ведьм нигде не переваривают.

– Ладно, я пойду насчет костра что-нибудь придумывать. Если нет других приказов, – Шуст с намеком покосился на Карата.

Тот, поднимаясь, сказал:

– Давай, занимайся лагерем. Чак и Ди: вы с Шустом. А я пройдусь по округе, проверю обстановку.

* * *

Оценить размеры острова не получилось. Карат побродил по кустарниковым дебрям, едва не заблудившись и понял лишь то, что суша эта узкая, но длинная. И насколько далеко протягивается – непонятно, а времени определять нет, темнеет на глазах.

Возможно, это оконечность приличного острова, или кластера, некогда являвшегося частью берега Дона. Очень может быть, что стаб. На это подозрение навели бетонные столбы заброшенной линии электропередач, к которым Карат добрался в самой дальней точке своей вылазки. Выглядели они плохо, ни проводов, ни изоляторов не осталось, но параллельно тянулась узкая, почти заглушенная растительностью тропка.

Звериная? Или всё же люди протоптали? Если верно последнее, они здесь появлялись нечасто. Ну да, а что им здесь делать? Рыбачить? Так для этого можно подыскать куда более проходимые берега. И как ни крути, насчет стаба, вопрос остался открытым. У рыбаков ведь своя логика. В каких бы дебрях не скрывалось уловистое место, настоящих фанатов это не остановит..

Ладно, не зря сходил. По крайней мере, убедился, что в ближайших окрестностях нет ничего такого, чего стоит опасаться. Обычный глухой берег, сюрпризы, вроде бы, не предвидятся.

А теперь надо поспешить назад. Если стемнеет быстрее, чем до лагеря доберется, можно запросто глаза оставить на ветках.

Дебри здесь знатные.

* * *

Шуст и приданные ему Диана и Чак лагерь обустроили может и не с размахом, но основательно. По периметру набросали груды веток, очистив от них всю округу. В некоторых местах вплели их в растительность, на сучки нанизали множество огромных лопухов, они здесь вымахивали чуть ли не до размеров раскрытого зонта. В итоге получилась круглая стена в рост человека, за которой даже в упор мало что получалось разглядеть.

Но на этом маскировка не исчерпалась. Костерок устроили в хитроумной двойной яме. Благодаря нехитрой конструкции, дыма это сооружение почти не давало. Разве что в самом начале чуток – при розжиге. Фокус, известный многим опытным иммунным.

Над земляным конусом, возведенным поверх основной ямы, наклонилось несколько прутков с нанизанными на них кусками чего-то явно съедобного. По запаху и здоровенному хвосту, который в сторонке грыз урчащий от счастья Гранд, Карат вычислил происхождение продовольствия и спросил:

– Это кто у нас такой рыбак?

Шуст, проворачивая одновременно два прутка, буркнул:

– Участница запрещенной в Улье секты.

Карат повернулся к Аурелии, недоверчиво уточнил:

– Ты что и рыбу зачаровывать умеешь?

Девушка даже не покосилась в его сторону. Она увлеченно, но аккуратно крутила прутик перед лицом, откусывая кусочек за кусочком.

За нее ответила Диана:

– Не. Она ее палкой заточенной проткнула. Как гарпуном.

– Принесла, и слова не сказала, – еле слышно добавил Шуст.

Чак, сочно жуя, прошамкал:

– А ничё так. Соли бы еще и хлебца меленько.

– Принесла рыбу и слова не сказала. И не говорит, – продолжал своё Шуст, уже громче.

Карат, никак это не комментируя, присел возле костра, потянулся, взял приглянувшийся пруток, попробовал самый прожаренный кусок, кивнул:

– И правда неплохо. Спасибо, Аурелия, спасла от голодной смерти.

Та, в свою очередь потянувшись за новым прутком, неожиданно заговорила:

– Я не умею их зачаровывать. Это ведь рыбы. Рыбы не животные и не рептилии. Они не заражаются. Они другие. Я в детстве научилась их ловить. Пришлось научиться. Рыба большая, но нас много, не наедимся. Но здесь мало рыбы, не успела до темноты больше найти. Этого хватит, чтобы не потерять силы. Силы нам всем очень нужны. Как я понимаю, никто из нас не знает эти места. У Карата только догадки, а этого мало. Но рядом с нами город, а это значит, что там много зараженных. Если город попал сюда давно, они голодают. Когда зараженные голодают, они начинают искать пищу. Многие считают, что они не лезут в воду. Это не так. Они слышат лягушек, видят всплески рыбы. Голод сильнее страха перед водой. И еще здесь везде можно нарваться на внешников. Может плавать по протокам они и не могут, из-за мин, но зато могут отправить вертолет. Тут нет стронгов, сбивать некому, а на низкой высоте риск налететь на черноту невелик. Нам понадобятся силы, чтобы добраться до берега и не попасться. Я доедаю и ложусь спать.

– Тебе-то чего бояться? – сказал Чак. – У тебя Юпитер есть, с ним ты везде пройдешь.

– Ваши представления о возможностях Юпитера сильно преувеличены. И вообще, где вы его здесь видите? Нет его. А теперь извините, я спать. И вам советую. Просто поспите, без разговоров. У вас ко мне много вопросов, я понимаю. И вы мне не доверяете. Я тоже вам не доверяю, но смиритесь с тем, что нам придется идти вместе. Сейчас это выгодно и мне, и вам. Завтра у нас сложный день. И послезавтра тоже…если доживем. Нам всем надо хорошенько выспаться.

– Происходит какая-то фигня, – негромко произнес Шуст, опасливо поглядывая через плечо Карата.

– Тихо! – громко прошептал тот, не сводя глаз с открывшейся взору картины.

Утро началось может и не прекрасно, но куда лучше окончания вчерашнего дня. Не пришлось лезть в воду и месить местами бездонные отложения ила. Воспользовались той едва заметной тропкой, которая вилась вдоль заброшенной линии электропередач. Из неудобств здесь встречались только поваленные деревья, которые приходилось обходить по густым кустам, поднимая тучи оголодавшего комарья.

Двигались неспешно, но всё равно получалось в разы быстрее, чем вчера. Тропа вскоре вывела на разбитую в полнейший хлам грунтовку, где различались следы шин. Транспорт здесь разъезжал не в последние дни, но и не месяцы назад. Может, пара недель прошла, может три – где-то так.