В конце пути его ждало Море Хаоса. Эрбан приземлился возле сторожевой башни, драконы, несущие здесь службу, приветствовали его и благодарили, что он явился сам.

А Эрбан смотрел на Море, и у него сосало под ложечкой от тревоги.

...Ближе к берегу это было обычное море. Легкий ветер гнал небольшие, лишь тронутыя белой пеной, волны. Это казалось таким красивым, таким невинным...

Но если посмотреть дальше... это было уже другое море. От самой водной глади и до небес протянулись хаотичные вихри, смерчи, в которых вода смешалась с землей, огонь - с воздухом. Стихии, выжидающие, чтобы нанести удар по упорядоченной материи.

Эрбан видел, что вихри наливаются силой, густеют прямо на глазах, словно тучи перед грозой. Сливаются друг с другом, чтобы превратиться в один, сметающий все на пути, шторм.

—  Мы замедлилли процесс, как могли, —  с видимым спокойствием поизнес Брод, глава нынешней смены стражей - коричневый дракон. Коричневые могли управлять стихиями лучше других драконов, но хуже Черных. Куда им до силы Черных, с досадой подумал Эрбан... —  Но скоро рванет. И нам не справиться с этим. Нужен Черный. Или ты, Великий.

Эрбан мысленно сжал зубы. Ему не справиться тоже, когда "рванет".

А ведь драконы тоже не уцелеют в победном шествии стихий. Даже он, Золотой змей, величайший из великого народа, может погибнуть.

Эрбан любил себя. И свой народ тоже. Особенно, когда драконы почитали и любили его.

Эрбан смотрел на буйство стихий, растущее за невидимой преградой. Несколько секунд он был близок к отчаянью. Даже пожалел, что не дал Гору вовремя обратиться. Тогда… тогда он мог бы послать на смерть мальчишку, а не самого себя.

Теперь же ему оставалось признать что-то вроде поражения. Или самому погибнуть героически, спасая драконов и весь мир.

И вдруг в голове у Эрбана что-то перещелкнуло. Идиот. Золотой альтруистичный идиот. Эта ситуация  - не катастрофа.

Напротив! Это путь, чтобы получить все.

Послать мальчишку на смерть, остановить Хаос.

Эрбан нехорошо прищурился, глядя в темно-лиловый вихрь, что еще пару мгновений назад вызывал у него ужас, близкий к суеверному.

Он получит все.

А смерть Черного дракона надолго напитает Хаос. Успокоит его. И Золотого змея будет ждать еще тысячелетие спокойного правления. И жизнь с его маленькой завороженной адори.

—  Я не могу остановить это, как и вы, — произнес Эрбан, обернувшись к стражам.

Усмехнулся про себя. На самом деле может – если ринется навстречу шторму тысячелетия и отдаст свою силу и жизнь, чтобы его остановить. Хаос примет такую жертву неохотно, но примет, и успокоится – пусть не на тысячелетия, но на несколько веков. Ведь сила Золотого – тоже сила, хоть и не столь «вкусная» для стихий, как сила Черных.

Но стражам не обязательно знать эту древнюю мудрость.

— Не могу, — повторил он. — Но сейчас я усилю вашу защиту своей энергией. Это затормозит процесс еще на несколько дней – этот шторм долго будет биться в мою преграду. А потом… вскоре я пришлю сюда Черного. Он сможет помочь нам всем.

Кажется, стражи облегченно вздохнули. Ведь появился кто-то, кто знает, что делать. Потом Брод скрестил руки на груди и задумчиво поглядел в Море, спросил с сомнением:

— У нас лишь один Черный дракон. Гор. А он неопытен. Он может погибнуть.

— Или победить. Мы будем верить в его победу, — спокойно ответил Эрбан. — В любом случае – это его долг.

И да, подумал Эрбан, когда Хаос проснется снова, у него будет еще один Черный дракон. Сын, которого скоро родит адори. Его усыновленный раб, который всегда будет сторожить мир от сил Хаоса.

Достаточно, чтобы он тоже оставил потомство. Тогда можно будет и его жизнь отдать на откуп стихиям.

***

Но когда Эрбан вернулся в свой Золотой город, его ждал неприятный сюрприз. Не зря он не хотел оставлять девчонку даже на мгновение!

У него более не было адори, чтобы шантажировать Гора ее жизнью. Лишь перепуганные служанки и стражи, совсем недавно обнаружившие пропажу.

Эрбан не был чудовищем в обычном понимании. Он не казнил недоглядевших. В конечном счете, они не виноваты – их обвели вокруг пальца. Он лишь выгнал их из Золотого дворца, что было страшным позором для любого слуги или воина.

А потом… Потребовались сутки, чтобы филигранно, магией и ментальной силой расследовать, что же случилось.

Проклятье! Все дело, оказывается, было в той девчонке-воине – игрушке, которую красный Гастор приволок из племени Мэй.

Эрбану было плевать на нее, и он не озаботился лично заворожить девчонку. А она… Это она оказалась тем камешком, что запустил камнепад.

Впрочем, Эрбан знал, что делать и теперь. Просто придется рискнуть. И переступить через свою гордость. На время.

***

Камира медленно обходила зал по кругу. Свод сиял магическим светом, что не гас здесь никогда. Неведомые горные породы – всех цветов – отбрасывали блики в центр, где стоял простой прозрачно-янтарный камень.

Древний алтарь Гайден, Камира откуда-то знала это. Когда-то жрицы, что служили Гайден приносили здесь в жертву свою девственность, а потом – девственность других дев, желающих послужить великому духу.

… Предания доносили, что кочевники всегда поклонялись драконам, считая их полубогами. Но Камира, проводя рукой по стене, осознвалась, что нет, было по-другому.

Драконы и кочевники любили Гайден. И служили ей, как могли. В ритуалах участвовали лучшие из драконов и древние жрицы, в которых любовь и нежность смешалась со страстностью и внутренним огнем.

Лучшие из женщин. Подобные ей, Камире. Способные и любить, и сражаться.

— Что с тобой? — озабоченно спросила ее девочка, эта милая городская дурочка, к которой Камира начала даже привязываться – как старшая сестра к младшей. Ее голос вырывал Камиру из неведомых прежде ощущений.

— Я … я… — Камира не видела смысла скрывать. — Я была здесь… Может быть. Когда-то. Говорят, мы рождаемся больше одного раза. А, может, это моя древняя кровь – так же, как в тебе кровь адори… Я еще не поняла.

— Я не понимаю тебя, — ответила Алира.

— Пока и не нужно, — усмехнулась Камира. — Подожди. Сядь здесь, и подумай, куда мы поставим запасы еды, что должны притащить драконы.

Алира кивнула.

Камира же теперь смотрела на древний полупрозрачный камень, на котором творили любовь и страсть. На котором женщины отдавались драконам, девственная кровь текла вниз – и впитывалась в камень, даря духу любви и плодородия новые силы.

Она медленно, как завороженная, подошла к алтарю, неуверенно присела на его край. А потом сделала то, чего ей больше всего хотелось – откинулась и легла на него.