Он привычным жестом поднял руку к груди, где всегда находился овальный диск со старинным мечом, символизирующим мощь Перуна, но его пальцы ухватили пустоту. Спасительного амулета не было. Он потерял его где-то, сам не заметив этого. И теперь был обречен.

Белозар был потрясен потерей амулета. Он знал, что Перун не простит ему этого, и напрасно взывать к языческому богу, ожидая покровительства. И Белозар смирился, чувствуя свою вину.

– Я заслужил это, – произнес он покаянно.

Он даже не попытался сопротивляться или бежать, когда из-за деревьев вышел громадный медведь и поднялся перед ним на задние лапы, став еще выше и страшнее. От него густо пахло гнилью и смрадом, словно это была сама смерть в обличье зверя. Белозар опустился на колени, закрыл глаза и начал молиться.

И он уже не видел, как медведь взмахнул лапой и обрушил ее, словно смертоносный молот, на его голову…

Глава 35. Посвящение в жрецы

Олег узнал утопленника. Это был человек, который несколько дней тому назад набросился на него возле школы, представившись посыльным из нотариальной конторы. И это его автомобиль он увидел у мостика через овраг, когда приехал в Кулички. Однако Олег не стал говорить об этом участковому. Несмотря на свое жалкое состояние, полицейский мог захотеть его допросить, и это отняло бы много времени. А Олег спешил. Ночь была не за горами, а он еще не успел узнать из «Волховника», как обратить русалку в человека.

Мысль, что надо как можно быстрее спасать Карину, подстегивала Олега, как плеть ретивого жеребца. То, что произошло сегодня на озере, только подтверждало его правоту. Участковый был настойчив и последователен, Олег не сомневался, что он не откажется от своего намерения, и уже на следующий день вернется на озеро, чтобы попытаться выловить еще одно тело. И на этот раз Карина может попасть в сети. Но это означало бы катастрофу и крах всех надежд. Всем известно, что русалок не существует. В лучшем случае Карину сочтут за сумасшедшую, возомнившую себя русалкой, и отправят в психиатрическую клинику, а в худшем – из суеверного страха убьют прямо на берегу. Но, так или иначе, ее ожидает мучительная смерть. И Марина никогда не простит его. Ведь и он принимал деятельное участие в ловле ее сестры, а значит, будет думать она, пусть косвенно, но виновен в ее гибели.

Подумав об этом, Олег невольно прибавил шаг. И вскоре он уже подходил к Усадьбе Волхва, издали заметив, что от леса к ней приближается кто-то еще. Они встретились у калитки. Это был Михайло.

Олег не стал его расспрашивать ни о чем, полагая, что если тот захочет, то расскажет сам. Однако Михайло промолчал. Он был невозмутим и еще более неразговорчив, чем обычно, словно облекся в броню, непробиваемую чужими взглядами и любопытством. Но намного больше, чем судьба жреца Перуна, Олега волновала сейчас участь Карины. И он сказал:

– Сегодня вечером. Откладывать нельзя.

Вероятно, Михайло думал о том же, потому что он сразу понял его, не задав ни единого вопроса.

– Тогда надо поторопиться, – коротко сказал Михайло, взглянув на начавшее клониться к горизонту багрово-желтое солнце.

И Олег тоже понял его без долгих расспросов.

Они вошли в дом плечо к плечу и почти одновременно нетерпеливо произнесли:

– Тимофей!

Но старик уже поджидал их, раскрыв «Волховник» на нужной странице. Как всегда, необъяснимым для Олега образом он уже знал обо всем, что произошло на озере, а, как показалось Михайло, даже о судьбе беглеца. И не стал их ни о чем расспрашивать. А, указав на табуреты, сразу приступил к чтению, водя крошечным волосатым пальчиком по строкам, словно подчеркивая каждое слово.

– Первле развести кострища в виде шестиконечной пентаграммы, в центр которой покласти русалию…

Когда Тимофей закончил чтение, Олег и Михайло растерянно переглянулись.

– Это все хорошо, – сказал Олег, первым высказав промелькнувшую у них обоих одновременно мысль. – Но как мы будем выманивать ее из воды?

Тимофей недоуменно взглянул на него. Олег пояснил:

– Судя по всему, после встречи со мной Карина стала осторожнее. И уже не поджидает жертву, сидя на валуне, а своим пением усыпляет ее, и только потом пытается утопить в озере. Как это было с Мариной…

– Делов-то на копейку, – усмехнулся Тимофей. – Нешто на живца прежде никогда рыбу не ловили?

– Это когда маленькую живую рыбку насаживают на крючок для ловли крупной хищной рыбы? – на всякий случай уточнил Олег.

Тимофей кивнул.

– И кто будет живцом? – вежливо поинтересовался Олег. При одном воспоминании о своей первой встрече с Кариной он испытывал почти животный ужас. Потрясение было сильным и, как он подозревал, на всю жизнь.

– Я, – неожиданно нарушил молчание Михайло.

– А что буду делать я, пока ты будешь спать в объятиях Карины? – продолжал расспрашивать Олег.

– Набросишь на нас сеть, – спокойно ответил Михайло. – И вытянешь на берег, подальше от озера. А когда я очнусь, то выпутаюсь из сети с твоей помощью, и мы проведем обряд обращения.

Однако Олегу вдруг стало стыдно за свою трусость, и он попытался возразить.

– А почему не я живцом? Давай кинем жребий!

Но Михайло только взглянул на него укоряющим взглядом, и Олег не стал настаивать. Он понял то, что не высказал Михайло. Как он раньше ревновал Марину к нему, так Михайло было бы неприятно видеть его в объятиях обнаженной Карины. И «неприятно» – это еще мягко сказано…

– Хорошо, – согласился Олег. – По рукам. Ты в роли живца, я – ловца. Но имей в виду, что я не стану ждать, пока ты соизволишь очнуться, а приложу для этого все силы. Мне как-то будет не по себе в обществе разъяренной русалки, пусть даже запутавшейся в сетях.

Михайло жестом показал, что он не возражает.

– А где возьмете сеть? – озабоченно спросил Тимофей.

– На берегу, – успокоил его Олег. – Сегодня люди из поселка принесли и забыли после того, как…

Но старик был озабочен уже другим и не дал ему досказать, поинтересовавшись:

– А шкуры?

На этот раз его тревогу унял Михайло, пообещав:

– Я принесу.

– Себе возьмешь медвежью, – распорядился старик. – Он – жрец Велеса, ему дашь бычью.

– Само собой, – сказал Михайло. – Разве я не понимаю?

Зато Олег ничего не понял из их короткого разговора. Но не стал ни о чем расспрашивать. За окном уже начало темнеть. Он с тревогой произнес:

– Не опоздать бы!

Старик перевел взгляд на него.

– Едва не забыл! – воскликнул он почти с ужасом. – Имя! Ты же не можешь совершать обряд обращения из